кто-то громко чихнул, и я сообразила, что Ян держит вовсе не Клешнявого, а какого-то вовсе не знакомого типа, с ног до головы усыпанного той самой золой. Признаться, он напоминал какого-то подземного духа, а еще вернее – трубочиста после тяжелого дня.

– Это кто такой? – удивилась и Медда, спускаясь за мной следом. От ее поступи содрогалась лестница. – Где вы такое чудище поймали?

– Да прямо здесь и поймали, – хмыкнул Клешнявый, потерев скулу. Видно, ему перепало от незваного гостя. – Ян его услышал, когда он уже у самой лестницы был, вот как тихо крался!

– Пускай он и разулся, а пол тут все одно певучий, – невозмутимо ответил тот. – Да и лошадь чужая снаружи фыркает, а наши все в конюшне. Я ждал, пока он спиной повернется, чтоб уж наверняка. Но он силен… Видали, какой погром учинил? А я его калечить не хотел, вот и пытался так скрутить… Клешнявому спасибо!

– Ага, я на него ведро с золой надел, так он мигом прыть растерял, – довольно сказал наш контрабандист. – Спасибо боцману с первого моего корабля, он как-то буяна так успокоил – схватил на камбузе ящик золы да нахлобучил тому на башку. Где уж тут безобразить, когда не видишь ничего и прочихаться не можешь?

– Апчхи! – согласился пленный. – А-а-апчхи!

– Подите прополощите его в колодце, что ли? – вздохнул Рыжий. – А то его и не расспросишь, с таким-то громовым чихом.

Ян выволок незнакомца за дверь (клянусь, он тащил его за шиворот одной рукой, не особенно напрягаясь!), Клешнявый пошел следом, помогать, и скоро с заднего двора раздался вопль – вода в колодце была, надо думать, ледяной, как бы уже не со льдом!

– Теперь он будет чихать не от золы, а от простуды, – предрекла Медда, зажигая свечи, подметая пол и расставляя мебель по местам.

– Может, он не успеет простыть, – хмыкнул Рыжий и взял фонарь. – Чужаку тут взяться неоткуда. А если это простой путник, чего ради было красться тайком? Пойду на его коня гляну… Медда, согрей-ка воды, – добавил он. – Раз уж все равно проснулись, будем собираться в дорогу. И Деррика разбуди, неужто он этого грохота не услышал?

– Сделаю, – кивнула та и принялась раздувать угли. – Эй, ведро захвати, воды-то всего ничего!

– Давай…

Я вышла следом за Рыжим и приблизилась к рослому вороному, привязанному к дереву.

– Неплох, – искренне сказал бродяга, подняв фонарь повыше и оглядев коня. – Только, похоже, голодный как невесть кто, да и не чищен пару дней, по меньшей мере. Я его на конюшню отведу, расседлаю, хоть отдохнет, – кивнул он мне, отвязывая повод. – Подержи фонарь, хозяйка.

– Рыжий, – окликнула я, присмотревшись. – Это гвардейское седло.

– Тю-у-у… и правда! Вот не было печали… – протянул он и коротко свистнул.

Из-за дома показался Ян.

– Заканчивайте там плескаться, – приказал Рыжий. – Поди глянь по округе, нет ли чужаков. Хозяйка говорит, у этого парня гвардейское седло, и как знать, один он здесь или еще кто за пригорком поджидает…

Ян кивнул и испарился, как не было его.

– Может, он украл коня после пожара, – подала я голос. – Они же могли разбежаться, как те, из конюшни.

– Ночь была, все спали, – напомнил Рыжий. – Нет, он его и еще когда мог увести, но отчего не сменил такое приметное седло? Хотя другое-то, конечно, денег стоит, а на дармовщинку и уксус сладкий… А! Вот и Деррик! Ты что это разоспался?

– Сам не знаю, сморило, – вздохнул тот. – Медда разбудила. Уже выезжаем?

– Нет, погоди пока. Посмотри, упряжь тебе знакома?

– Гвардейская, походная, – безошибочно определил старый егерь. – И конь как бы не из королевской конюшни. Дайте фонарь… Ну, точно, вот клеймо! Почти всех лошадей у этого заводчика берут.

– А разве у господ гвардейцев не собственные кони? – прищурился Рыжий.

– Кто может себе это позволить, у тех, ясное дело, свои лошадки имеются, – кивнул Деррик. – А чтоб не вышло так, что у офицера под седлом конь ценой в состояние, а у рядовых клячи разномастные, которым на бойню пора, держат конюшню для служивых. Для гонцов отдельно, там кони-птицы, для королевского выезда – отдельно, охотничьи, опять же… а эти вот – в самый раз для солдат. И то, правду сказать, они казенных берегут чуть не пуще собственных, потому как старший конюший – тот еще зверюга! Всегда сам проверяет, что да как. Увидит, что у лошади спина сбита или подкова болтается, – не посмотрит, офицер перед ним или вестовой какой-нибудь, живо выскажет все, что думает, а то и вожжами наподдаст…

Я улыбнулась: верно, так и было. Не раз и не два я видала могучего пожилого Ланса, выговаривавшего какому-нибудь немалому чину, словно мальчишке, мол, где это видано, взрослый человек, а лошадь на обычной прогулке чуть не покалечил, перед дамами красуясь! Придумал тоже: препятствие взять, а головой своей дубовой не сообразил, что ров широкий, берега осклизлые, а в нем самом, наезднике бестолковом, лишнего весу хватает… Ладно бы сам шею свернул, а если б лошадь ноги переломала? А так конь поумнее всадника оказался: заартачился, уперся всеми четырьмя копытами, ну лихач из седла и вылетел, искупался в тине, выставил себя на посмешище… Авось, впредь умнее будет!

– Никого поблизости, – негромко произнес Ян, бесшумно вынырнув из темноты. – Судя по следам, какие сохранились, этот приехал один. Однако почти не плутал, возможно, знал об этом местечке.

– Выследить не мог?

– Если здешний или просто охотник изрядный, то мог, – кивнул Ян. – Следы-то смыло, но… где ветка обломленная осталась, где трава пощипана, а может, под каким кустом на сухом месте и отпечаток копыта сохранился. Или навоз. Отсюда, опять-таки, дымком тянет, а спутники наши, кроме Деррика, по лесу ходить вовсе не умеют. Ну, разве что еще Медда – по грибы да ягоды, но как следы скрывать, ей тоже невдомек.

– Ну что ж… Деррик, ты обиходь коня, а я поговорю пока с этим следопытом, – сказал Рыжий, глядя, как Клешнявый ведет мокрого с головы до ног пленника в дом.

Клешнявый как-то хитро завернул незваному гостю руку за спину и, хотя держал его, казалось, небрежно, пленный семенил на цыпочках и не пытался вырваться. Опасался, должно быть, что конвоир ему руку сломает! Я имела представление о таких приемах – Саннежи показывал, – но сама бы повторить не взялась, для этого нужен опыт. Сила там не особенно важна, но без сноровки ничего не выйдет…

Чище от обливания водой из колодца незнакомец не стал, сажа текла по нему черными ручьями, но хотя бы чихать он перестал. Временно, если верить пророческим словам Медды.

– Сделаю, –