— Добрый вечер, Лорд Випон, — бодро воскликнул ИдрисПукке.

— Заткнись, ИдрисПукке, — ответил Випон, не сводя глаз с Кейла. — А ты расскажи мне — причем, я хочу знать всю правду, иначе, клянусь богом, я сию минуту отдам тебя людям Дожа, — расскажи точно, что случилось, а когда закончишь об этом, расскажи правду о том, кто ты есть на самом деле и как оказалось возможным, что ты победил Конна Матерацци и его друзей с такой легкостью. Подчеркиваю: правду, в противном случае я солью тебя Дожу, как сливают воду с вареной спаржи.

Кейл, разумеется, не знал, что такое «спаржа». Вся трудность состояла для него в том, чтобы решить, что он может позволить себе выдать Випону, дабы убедить того, что он безупречно честен.

— Я вышел из себя и не сдержался. Так ведь бывает, правда?

— Зачем ты сломал меч?

Кейл изобразил смущение:

— Это было глупостью, просто сорвался в пылу драки. Я извинюсь перед Дожем.

Альбин рассмеялся:

— Ну конечно, ты ведь так искренне сожалеешь!

— Где тебя учили драться? — спросил Випон.

— В Святилище. Всю мою жизнь, по двенадцать часов в день, шесть дней в неделю.

— Ты хочешь сказать, что Генри и Кляйст тоже умеют так драться?

Это был неудобный вопрос.

— Нет. То есть их тоже учили, но Кляйст, он «молния»… специалист…

— В каком деле?

— В метании копья и стрельбе из лука.

— А Генри?

— Снабжение, составление карт, выслеживание. — Это было правдой, но не всей правдой.

— Значит, ни один из них не смог бы сделать того, что сегодня сделал ты?

— Нет. Я уже сказал.

— В Святилище есть еще люди, которые обладают такими же умениями, как ты?

— Нет.

— Что делает тебя таким особенным? — спросил Випон.

Кейл замялся, чтобы создать впечатление, будто он не хочет отвечать на этот вопрос.

— Когда мне было девять лет, я хорошо дрался, но не так, как теперь, конечно.

— И что случилось?

— Я вел учебный бой с мальчиком, который был гораздо старше меня, — бой без всяких запретов, с настоящим оружием, разве что лезвия и острия были затуплены. Я его одолел, сбил с ног, но я был тогда слишком самоуверен, и ему удалось повалить меня за собой на землю, а там он ударил меня камнем в висок. Это все, что он успел сделать: Искупители оттащили его от меня, только поэтому он не вышиб мне мозги. Очнулся я пару недель спустя, а еще через две недели вернулся в обычное состояние, если не считать осколка, который застрял у меня в черепе. — Он поднес руку к голове и пальцем указал на левый висок ближе к затылку. Потом снова замолчал, словно не хотел продолжать.

— Но ты стал не таким, как прежде?

— Да. Сначала я не мог драться так же хорошо, как раньше. Что-то у меня стало не так с координацией, но через некоторое время я освоился. То есть, что бы там со мной ни случилось, когда он раскроил мне череп, я к этому уже привык.

— К чему именно ты привык?

— В момент, когда вы наносите удар, вы уже знаете, куда он придется. И вы всегда выдаете себя: тем, куда смотрите, куда поворачиваетесь, какую позу принимает ваше тело, чтобы не потерять равновесия в момент удара. По всему этому ваш противник может догадаться, куда вы целитесь. Если он неправильно разгадает эти знаки, он таки получит удар, а если правильно — сумеет его отразить и увернуться.

— Это знает каждый боец и каждый игрок, — сказал Альбин. — Но хороший боец и хороший игрок в мяч могут обмануть противника.

— Меня — нет, что бы они ни делали. Теперь не могут. Я всегда угадываю, какое движение собирается сделать человек.

— Можешь это показать? — спросил Випон. — Конечно, без членовредительства.

— Попросите капитана Альбина спрятать руки за спину.

Альбин колебался, что-то смущало его во взгляде ИдрисаПукке, до этой поры молча наблюдавшего за происходившим.

— Я бы на вашем месте не стал ему доверять, дорогой капитан, — сказал тот.

— Заткни пасть, ИдрисПукке. — Альбин пристально посмотрел на Кейла и медленно заложил руки за спину.

— Вам нужно решить, какой рукой вы нанесете мне удар, и нанести его как можно быстрей. Можете делать что угодно, чтобы обмануть меня, — расслабляться, изображать любые телодвижения…

Не успел Кейл закончить фразу, как Альбин резко выбросил вперед левую руку, но Кейл перехватил ее своей правой — очень осторожно, словно это был мяч, брошенный неуклюжим трехлетним малышом. Альбин повторил попытку шесть раз, стараясь и так и эдак, — результат был один и тот же.

— Теперь моя очередь, — сказал Кейл, когда Альбин, донельзя раздраженный, но все же потрясенный увиденным, наконец сдался.

Кейл заложил руки за спину, и они начали игру заново, только удары теперь наносил Кейл. Шесть раз он выбрасывал ту или иную руку вперед, и все шесть раз Альбин делал неверный выбор.

— Я «прочитываю» то, что вы собираетесь сделать, — сказал Кейл, — в тот миг, когда вы только-только начинаете двигаться. Это случается всего на какую-то долю секунды быстрее, чем было до моего ранения, но даже крохотной доли всегда оказывается достаточно. А то, что собираюсь сделать я, никто предугадать не может, каким бы ловким и опытным ни был противник.

— И все это только лишь из-за того удара по голове? — спросил Альбин.

— Нет, — раздраженно ответил Кейл. — Всю мою жизнь меня изо дня в день натаскивали драться. Я в любом случае мог бы победить Конна Матерацци, как бы хорош он ни был. Разве что не с такой легкостью и не вместе с четырьмя другими. Так что нет, капитан, все это не только лишь из-за того удара по голове.

— Как Искупители реагировали, когда поняли, что произошло? — продолжил допрос Випон.

Кейл хмыкнул — это было что-то вроде смеха, но полностью лишенного веселья.

— Не Искупители, а один Искупитель: Боско. Лорд Воитель, ответственный за всю боевую подготовку.

— Боевая подготовка — это как у нас боевое искусство?

Кейл рассмеялся, на сей раз с искренней веселостью:

— В том, что я делаю, никакого искусства нет, — спросите Конна Матерацци и его дружков.

Випон пропустил насмешку мимо ушей.

— Этот Боско, что он сделал, когда обнаружил необычный эффект твоего ранения?

— Он проверял меня многие месяцы, заставляя драться с гораздо более взрослыми и сильными противниками. Он даже привел на площадку пять ветеранов, застрельщиков, самых опытных, из смертников, воевавших на Восточных Разломах. — Кейл замолчал.

— И что случилось?

— Он выставлял меня против них по очереди четыре дня подряд. И меня, и противника предупреждали: убить или умереть. На четвертый день Боско остановил испытание.