уточнения вопросов вербовки наемников и просто для того, чтобы обсудить с ними все наболевшие вопросы. Прежде всего его мучило то, что, в отличии от Манфреда, к которому наемники стекались словно ручьи в полноводную реку, под стяги графа Шарля прибывал небольшой ручеек, малая толика от того, на что рассчитывал он сам, его брат – король Франции и папа Римский…

Но больше всего смутили и встревожили Шарля не эти известия, а прибывшая спутница Ги де Леви, – прекрасная белокурая Беатрис, в которую, как он понял без труда, его товарищ был влюблен по уши. Девушка, несмотря на все ее старания казаться скромной и смущенной, что-то скрывала, а ее настойчивое желание улучить момент и повидаться с графом, смущала и настораживала Шарля.

В конце концов, обычная провинциальная красотка, решившая нажить себе капитал, подвизавшись возле более сильного рыцаря. – Решил Шарль, но все-таки приказал Луке де Сент-Эньяну выделить двух людей для скрытного наблюдения за ней.

Первый и второй дни не дали никаких результатов, что немного успокоило Шарля. На вечернем балу он решил поговорить с Беатрис, чтобы окончательно развеять все оставшиеся сомнения.

Она прохаживалась под руку с Ги де Леви, который смущался и краснел, едва кто-нибудь из знакомых ему сеньоров здоровался с ним. Шарль, окруженный блестящей свитой, подошел к нему и непринужденно заговорил, бросая любопытные взгляды на красавицу Беатрис.

– Как дела, мой верный «Груша»? Ты не заскучал тут без дела?.. – он пытался острить и шутить.

– Так себе, Шарло, – Ги снова смутился и покраснел, ощущая неловкость присутствия дамы. – В Риме что-то тоскливо…

– Да, что ты говоришь?! – засмеялся Шарль де Анжу, хлопая себя по бокам своего блио, расшитого лилиями Капетингов и львами Анжу. – Неужели, в своем глухом замке Портобаджо тебе веселее, чем в матери городов Европы?..

– Признаться, да. – Ответил Ги и покраснел, перехватив взгляд Шарля, буквально пожиравший Беатрис. – Там хотя бы, какое-никакое дело было, а тут… – он в сердцах махнул рукой.

Шарль перевел взгляд на девушку и спросил:

– А что вы скажете, синьорина Беатрис?..

– Признаться, ваше величество, – она присел в низком книксене, демонстрируя точеную фигуру и изумительные груди, едва прикрытые глубоким вырезом декольте платья, – в замке было куда веселее, чем здесь, в Риме…

– Это еще почему?.. – Шарль был и, правда, удивлен ее неожиданным ответом.

Беатрис изобразила смущение и, опустив глаза, произнесла:

– Могу ли я, сир, говорить с вами, искренне и открыто?..

– Естественно, синьорина Беатрис! – Шарль развел руками и широко улыбнулся.

– Вот вы, сир, часто сравниваете себя и свою экспедицию в Неаполь с походом великого Гильома Завоевателя, – она грустно вздохнула, – но это, простите, не так…

– Почему?.. – Шарль разыгрывал наивную обиду на своем лице.

– Очень даже просто, ваше величество! – Беатрис опустила глаза и незаметно улыбнулась, полагая, что ее уловка прошла удачно, и граф клюнул. – Герцогу Гильому приходилось ждать у моря погоды и попутного ветра, а вам… – она замялась, – даже не знаю, что мешает забрать Неаполь…

– Вот как! – Удивился и, одновременно, смутился Шарль. – Благодарю вас за честность, синьорина. Признаться, не вы первая твердите мне о моей же нерешительности. Но, поверьте мне, синьорина Беатрис, что я бы с превеликим удовольствием отправился в Неаполь, только жду схода снегов на перевалах и пополнений…

– И все? – Беатрис посмотрела на него так пристально, что Шарль даже повел плечами от неожиданности. – Такая малость? Хотите, я сама проведу вас хорошей дорогой?..

– Так, Беатрис, ты уже перешла все рамки дозволенного приличия! – Ги решил урезонить девушку, полагая, что она докучает графу.

– Нет-нет, Ги, все хорошо! Эта девушка говорит со мной от лица Италии! Я соглашусь, пожалуй, если такая красавица будет моим личным проводником… – Шарль натянуто улыбнулся, хотя у него на душе скребли кошки от множества нерешенных дел и вопросов, отложенных на потом. – Так значит, прекрасная Беатрис, что вы, помимо своих удивительных чар, коими вы умудрились покорить сердце одного из моих самых проверенных друзей, еще и обладаете навыками проводника и сведущи в географии?! Матерь Божья! – Граф был загнан в тупик, многие из гостей, синьоров и советников его армии стали прислушиваться к оживленному разговору, который он вел с красавицей-итальянкой. Шарль, как и любой гордец, высоко задрал голову и, словно лев перед прыжком, тряхнул волосами. – Я готов выступить на Неаполь хоть завтра! – Он окинул ошеломленный зал надменным взглядом, теряя рассудительность. – Да! Завтра же назначаю выход на Неаполь! Мессиры! – Он обратился к командующим армией. – Соблаговолите срочно собрать свои части и не позднее третьего дня прибыть к местечку Фрезолоне, где я завтра же выставляю свой королевский штандарт и вексиллум, врученный мне нашей Матерью католической церковью и его святейшеством Климентом…

Напряженная тишина повисла в большом зале. Ги онемел, он поискал глазами Филиппа де Кастр. Старый воин недоуменно пожал плечами и кивнул в сторону Адама де Фурра. Ги незаметно подошел к нему и, дотронувшись до его руки, прошептал:

– Что это с Шарлем?..

– Один Господь ведает… – вице-маршал королевской армии графа де Анжу и де Провена был шокирован не меньше остальных. – Или, что вернее, черт его знает…

Они подошли к Гоше де Белло. Адам посмотрел ему в глаза и прямо спросил, откинув все уловки и манеры:

– Это ты, щипаный козел, надоумил Шарля лезть с головой в петлю?..

Гоше возмутился и покраснел. Он набрал воздуха и раскрыл, было, рот, чтобы ответить чем-нибудь резким, но сдержался и тихо ответил:

– Друзья мои, я и саам ни ухом, ни рылом… – Гоше говорил искренне, это было видно по его открытому взгляду и трясущимся от волнения рукам. – Как раз, когда пехота начала разбегаться, а рыцарство еще не пришло… – он развел руками. – Бред, да и только…

– Ну, бред, не бред, а нам осталось лишь молча исполнить приказ сюзерена… – подвел итог этого экстренного совещания Ги де Леви. – Лично я ручаюсь за свой резерв. Четыреста прекрасно вооруженных и подготовленных всадников.

– Капля в море… – раздался за их спинами голос Луки де Сент-Эньяна. – Капля в море. У Манфреда одних легких всадников и лучников более десяти тысяч… – Рыцари повернулись на его голос. Лука, еще не совсем оправился от ранения, он был бледен, а худоба на его лице была очень заметна, прорисовывая резкие контуры скул и ввалившиеся глаза, окруженные темными кругами. Лука опирал на большую трость, служащую ему дополнительной опорой, рука была перебинтована и висела на перевязи. – Они перестреляют вас, прежде чем последние из ваших рыцарей достигнут их рядов…

– А как же, простите, пехота? Арбалетчики навяжут