Поэтому, когда она приоткрыла входную дверь и в образовавшуюся щель вопросительно глянула на Ольгу узкими внимательными глазами, та в ответ, вместо обычного «здравствуйте», сказала, заглянув в бумажку, странное слово – «микуи». Это был пароль. Ольга чувствовала себя разведчицей в тылу врага. Совсем не удивительно было бы услышать в ответ: «Хвоста за вами нет?»

Но черные глаза смотрели настороженно. Китаянка молчала. Ольга снова сверилась с записью и повторила уже громче: «микуи».

За дверью раздался звонкий заливистый лай, и лохматый пекинес с воинственным видом возник в дверях.

Красивые губы китаянки дрогнули и расплылись в улыбке.

– Не боять, – сказала она на ломаном русском, широко распахивая дверь, и жестом приглашая Ольгу войти, – ты не нада боять. Эта – Микуи. Она не кусит. Добрая девачка.

В это время добрая «девачка» во всю мощь своего голоса облаивала гостью, но кусать и вправду не кусала.

– Микуи, – коротко сказала хозяйка, строго глядя на собаку, и что-то отрывисто добавила по-китайски.

Пекинес тут же умолк, словно его выключили и, поджав пушистый хвост, юркнул в комнату.

– Идем сьуда, – сказала китаянка и потянула Ольгу за рукав в маленькую кухню. Сама первая села у окна и указала на стул напротив.

– Я – Маико, – сказала она, прижав ладонь к груди.

– Я – Ольга.

– Да, я знать… мне говорить, ты три ребенка… три ребенка… эта оцень многа… Китай низя три ребенка… закон… ты счас-ли-ва-я быть, – сказала Маико, медленно, по слогам произнося трудное иностранное слово.

– Да, – улыбнулась Ольга, – счастливая.

Она взяла Ольгу за запястья и стала, перебирая тонкими сильными пальцами, щупать пульс. Удивительная процедура длилась минут пятнадцать. Потом китаянка отпустила руки и помолчала, видимо подыскивая слова.

– Валит тута и тута, – ткнула она Ольгу пальцем в один и другой бок. Сильна балит… давно…

– Да, – согласилась Ольга, – сердце и печень.

– Нета, – отрицательно мотнула головой Маико, – Нета серце, тока пецень.

– Но ведь сердце у меня… – запротестовала было Ольга.

– Нета серце! – с жаром замахала руками Маико. – Зада!

– Что? Какая зада?

Китаянка вскочила со стула и забежала Ольге за спину.

– Эта зада, – пояснила она, проводя рукой по позвоночнику, – Вота зада!

– Спина что ли? – не поняла Ольга.

– Да, да, да, – радостно, как ребенок засмеялась Маико, – эта – спина. Спина тебе балеть! Маико знать! Маико не ашибать! Никагда не ашибать!

– Но у меня никогда не болела спина, вообще никогда, – засомневалась Ольга в диагностических способностях китайской докторши. И подумала про себя с хмурым недоверием: «Уж очень хвастливая она какая-то… никогда не ашибать… тоже мне, Господь Бог».

И тут же ей в спину вонзились два острых раскаленных гвоздя и она, не удержавшись, громко вскрикнула от нежданной и нестерпимой боли.

– Ага-а! Бале-е-еть! Теперя балеть! – победно возликовала Маико, убирая свои пальцы с Ольгиного позвоночника. – Я гавариль! Спина балеть! Маико не ашибать!

Ольга, стиснув зубы, молчала, все еще переживая остывающую боль. Ей стоило труда не заплакать.

– Буду тебя лецить, – твердо, как о решенном деле, сказала Маико. – Долга… месица… или два месица… или тли… я исё не знать…

– Три месяца? – расширила глаза Ольга. – Так долго?

– Да-а, – уверенно кивнула головой китаянка, – месици два или тли. Челес день будесь ити сьуда…

– О, Господи… Что? Через день?

– Да. Оцинь плахая ты… плахая алганизьма… – пояснила Маико. – Нада лецитися… Будиси здаловая, класивая… – она широко улыбнулась, показывая на редкость ровные зубы.

Она вообще была красотка, каких мало, практически без изъянов: точеная фигура, гладкая кожа, правильное лицо, изумительные волосы… Залюбуешься.

– Но я не знаю… найду ли столько времени, – растерянно сказала Ольга.

– Найди, – пожала плечами Маико.

Ольга переваривала информацию. Ехать далеко. Дорога туда и обратно по московским пробкам будет занимать около четырех часов. Плюс время на само лечение. То есть по сути выпадать будет целый день. А кто и когда будет проверять уроки, возить детей на занятия и тренировки, закупать продукты, оплачивать счета, готовить…

– Может, лучше летом, – неуверенно предложила Ольга, – когда дети уедут отдыхать? А сейчас школа, бассейн, кружки, занятия. Голова кругом…

– Да, я знать. Тли либенка, – понимающе закивала головой Маико, совсем утратив способность произносить букву «р». – Но ты нада лецитися. Дети нада здаловая мама. Летом я не быть тута. Больсе не быть тута, в Лассии. Ехать дамой, в Китай. Савсем…

Ольга со вздохом кивнула:

– Понятно… Значит, только сейчас можно.

– Да, така… Деньга не нада блать… толька за игольки… Маико лецить тебя без деньга. Паниала?

Ольга молчала, соображая, что значит «за игольки». В чем будет заключаться лечение, ее не предупредили. Маико, ничего не объясняя, выскочила из кухни пулей, оставив Ольгу в недоумении, но тут же вернулась с красивой коробкой в руке. Она аккуратно сняла крышку и сунула содержимое под нос Ольге.

– Вота! Игольки!

В разнокалиберных отсеках лежали изумительно красивые и тонкие, похожие на миниатюрные шпажки, иголочки золотого и серебряного цвета разной длины. Маико взяла двумя пальцами одну шпажку, изящную, тонкую, как волос, и слегка качнула ее. Игла пружинисто гнулась от колебания воздуха. И Ольга невольно залюбовалась на эту красоту.

– Нлавитися? – снисходительно спросила Маико, поймав ее восхищенный взгляд.

– Очень, – призналась Ольга.

– Тада будем лецитися, – засмеялась Маико, удовлетворенно закрывая коробочку.

В тот день Ольга наивно думала, что самым трудным будет перестроить жизненный график. Но на помощь пришли родители, сестра, друзья. Муж сказал: «Ты ни о чем не волнуйся. Главное – лечись. А мы справимся». И она стала «лецитися». Да кто же знал, что иголки-волосинки могут причинять такую боль…

Китайская медицина, возможно, и результативная, но само лечение – совсем не фунт изюму. Не всякому под силу выдержать. Это же надо придумать: найти самое больное место, которого и касаться-то лишний раз нельзя, и воткнуть туда иголку! Но и это не все: доктор иглу будет потихоньку вкручивать, пока не вскрикнешь.

– Тук? – спрашивает, улыбаясь, Маико.

Китайцы все делают улыбаясь.

– Ту-ук, ох, как ту-ук, – стонет Ольга.

Маико не дает опомниться и сноровисто ставит следующую:

– Тук?