– Дорогая Люсинда, я ни за что на свете не встану между вами и Джастином, но он должен понимать: чтобы избавить вас от шантажа, действовать нужно немедленно. Поверьте, негодяй Ройстон вас больше не потревожит.

– Что вы намерены сделать?

Эндрю улыбнулся. Он встал со скамейки, помог Люсинде подняться и протянул ей белоснежный носовой платок:

– Вытрите слезы, милый друг, и ни о чем меня не спрашивайте. Поверьте, вам больше не стоит переживать из-за Ройстона и портить себе настроение в такой чудесный день. Возвращайтесь на праздник. Благодарю за то, что вы мне доверились, и обещаю избавить вас от неприятностей.

– Спасибо вам, Эндрю, мне стало гораздо легче, – вздохнула Люсинда. – Только, пожалуйста, не делайте ничего такого, что может навлечь беду на вас с Джейн.

– За нас можете не беспокоиться, – снова улыбнулся он.

– Еще раз спасибо. Я не знаю, что еще сказать, сэр…

– Не нужно ничего говорить. Возвращайтесь к Джейн и наслаждайтесь праздником, герцогиня.

– Благодарю вас.

На ярмарке, разыскивая подругу, Люсинда размышляла, каким образом Эндрю хочет заставить мистера Ройстона сохранить ее секрет. Она боялась, что угрозы лишь разозлят негодяя и подтолкнут его к поспешным действиям.

Если бы Люсинде довелось присутствовать тем же вечером при беседе лорда Ланчестера и Саймона Ройстона, она бы сильно удивилась. От Эндрю можно было ожидать угроз или предложения вручить шантажисту искомую сумму, но вместо этого Рой-стон получил любезное приглашение на ужин и на партию в карты…

Люсинда постаралась воспользоваться советом друга и получить удовольствие от праздника, тем не менее мысли о дочери не давали ей покоя. Вернувшись в поместье Эйвонли, она переоделась и перед ужином спустилась в библиотеку.

Джастин встретил ее с безмятежным видом:

– Люсинда, дорогая, я очень доволен тем, как вы с Джейн подготовили сегодняшний деревенский праздник. Возможно, я был жесток с тобой в разговоре о будущем Анджелы, однако, принимая решение отвезти ее в пансион, я думал не столько о своем, сколько о твоем благе. Поверь, сейчас это наилучший выход.

– Я никогда не поверю, что это принесет мне благо. Моя дочь будет несчастна, так же как и я. Но я понимаю, что ты принял решение, которое считаешь правильным. И ты вовсе не был со мной жесток, Джастин, ведь ты мог бы увезти Анджелу завтра, однако любезно дал мне немного времени, чтобы привыкнуть к мысли о расставании с ней.

– Ты можешь сопровождать меня, когда я повезу девочку в пансион.

– Нет, так нам обеим будет еще тяжелее. Я попрощаюсь с дочерью здесь, а с тобой поедет Элис.

– Как пожелаешь, – мрачно кивнул герцог. – Если дело с шантажом уладится, ты сможешь навещать дочь и забирать ее в поместье на каникулы.

– Ты очень добр. – Люсинда сделала глубокий вдох и отважилась все ему рассказать. – Сегодня Ройстон подошел ко мне на ярмарке. Цена за его молчание выросла до двадцати тысяч и будет повышаться каждую неделю, пока я не заплачу ему.

– Ройстон говорил с тобой? – вскинулся Джастин. – Почему ты сразу мне не сказала?

– Я слишком расстроилась. – Она поколебалась, однако решила быть честной до конца. – Это Ройстон стрелял в лесу возле церкви – нарочно напугал мою лошадь, чтобы она меня сбросила. Рой-стон сказал, что мог бы убить меня тогда, и я ни на секунду в этом не усомнилась. После разговора с ним я спряталась в беседке, и там меня нашел лорд Ланчестер. Он спросил, что случилось, и я не смогла сдержаться – открыла ему всю правду. Он выслушал и велел мне ни о чем не беспокоиться, потому что он сам уладит дело с Ройстоном.

– Ланчестер так сказал? – нахмурился Джастин. – Однако странно, что ты с ним разоткровенничалась, Люсинда.

– Он был очень добр ко мне… Я думала, что, узнав о моем прошлом, Эндрю с презрением от меня отвернется, но он лишь возмутился поведением сэра Джона и Ройстона. Боюсь, он хочет пригрозить Ройстону расправой или даже избить его.

– Если бы это помогло… – с сомнением покачал головой Джастин. – Я и сам подумывал довериться Эндрю, но тогда бы пришлось раскрыть ему твою тайну, а мне казалось, я не имею на это права. Так или иначе, дело требует большой осторожности и вдвоем справиться с Ройстоном будет легче, чем в одиночку. Судя по тому, что ты рассказала о выстреле, мерзавец опаснее, чем я предполагал.

– Прости, что не сразу пришла к тебе и доверилась лорду Ланчестеру. Я была в таком отчаянии, а Эндрю проявил ко мне сочувствие…

Джастин задумчиво посмотрел на жену.

– Будем надеяться, он не натворит глупостей. Если бы у нас сегодня не было гостей, я бы съездил к Эндрю сейчас и выяснил, что у него на уме. Однако придется подождать до завтра и уповать на то, что за это время ничего непоправимого не случится.

– Прости еще раз, я очень сожалею, – тихо проговорила Люсинда.

Герцог покачал головой:

– Ты ни в чем не виновата. Это я повел себя неправильно с самого начала. Если бы я был добрее к тебе и сразу проявил понимание, ты бы доверилась мне, а не своему другу. Но я позволил собственной гордости и чувству долга встать между нами и за это приношу свои глубочайшие извинения.

– Эндрю не навредит нам, Джастин. Он ведь и твой друг тоже.

– Да, конечно. – Взгляд Джастина потеплел. – У Ланчестера горячий нрав. Хорошо бы ему посоветоваться со мной, прежде чем бросаться в битву.

– Ты не сердишься на меня? Я боялась этого разговора, но все же решилась, потому что больше не хочу ничего от тебя скрывать. – Люсин-да робко посмотрела на мужа; в ее глазах стояли слезы.

Джастин молчал. Затем он протянул руку и осторожно вытер каплю, скатившуюся по щеке жены. Люсинда, затаив дыхание, с надеждой заглянула в его глаза. Там были гнев, боль и что-то еще, отчего ее сердце забилось быстрее.

– Я счастлив, что ты мне доверилась. Между нами больше не должно быть лжи. Пожалуйста, говори мне только правду – даже если она меня ранит. Уж лучше страдать, чем пребывать в неведении.

Люсинда была готова разрыдаться. Джастин смотрел на нее так, что она сразу вспомнила все причины, по которым полюбила этого мужчину: его дразнящая улыбка, нежная забота и учтивость, с которой он когда-то ухаживал за ней, его живой ум и еще много такого, что нельзя выразить словами. Она заморгала, сдерживая глупые слезы.

– Я боялась, что ты опять рассердишься.

– Неужели я был настолько суров с тобой? – В его голосе прозвучали ласковые нотки. – Я искренне раскаиваюсь, Люсинда. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя несчастной.

Он наклонился и поцеловал ее в губы – уже знакомым Люсинде нежным и сладким поцелуем, в котором не было страсти. Ей, как и прежде, захотелось обвить руками его шею, оказаться с ним в постели, заняться любовью. Джастин не заходил в ее спальню с той самой ночи, когда доставил ей удовольствие поцелуями и ласками, но не овладел ею, и Люсинда боялась, что он больше не хочет ее как женщину. Но, по крайней мере, муж добр к ней и проявляет уважение на публике.