Любовь, куда же без нее… И как Лара жила без любви столько времени? Теперь все изменилось, жизнь стала светлее и осмысленнее. И страхов не стало. Нет, страх все-таки остается. Потому что сколько угодно можно говорить о вечной жизни, но всех ждет одно и то же – бугорок на кладбище. И дай бог, чтобы потом на могилу приходили дети и внуки. А если и прийти-то некому? Где сейчас семья Каретниковых? Кто вспоминает о них?

Лара подошла к окну и выглянула на улицу. Мимо проносились автомобили, спешили не замечающие друг друга люди. Возле автобусной остановки стояла молодая мама с детской коляской. Она курила и смеялась, разговаривая по мобильному.

Лара сняла трубку телефона и позвонила в гараж.

– Это Покровская. Подготовьте машину, через пятнадцать минут я спускаюсь. Поедем в представительство Центробанка.

И сама удивилась своему тону, словно всю жизнь вот так вызывала к подъезду служебный автомобиль. Только почему вдруг сказала про представительство Центробанка? Ведь не собиралась туда сегодня. Может быть, потому, что не могла больше сидеть в кабинете, который казался ей теперь тесным и душным, как и здание банка в целом. Все здесь вдруг стало чужим и враждебным.

Лара сидела за столом, отгоняя от себя разные неприятные мысли, потом вышла, постояла в коридоре, зачем-то спустилась в операционный зал, но и там не задержалась. И, только спускаясь по лестнице, поняла, куда она поедет.

В кабинете дирекции кладбища стоял один-единственный стол, не рабочий, обычный. По сторонам его друг напротив друга сидели двое мужчин: один в костюме и при галстуке, второй в темной куртке. Определить, кто из них главный, было сложно, потому что они о чем-то лениво переговаривались без намека на субординацию. Говорили вполголоса и с одинаковыми интонациями, не оборачиваясь на дверь, старательно не замечая вошедшую посетительницу. В помещении пахло цветами, хотя их здесь не было, и сквозь этот аромат пробивался едкий дух вяленой рыбы.

Лара поздоровалась, но мужчины даже не посмотрели на нее.

– Я бы хотела поговорить с руководителем, – обратилась к ним Лара, немного повысив голос, чтобы привлечь к себе внимание.

– Вы разве не видите, что мы заняты? – ответил один из них, едва бросив взгляд. – Подождите в коридоре. Когда освободимся, позовем.

Выйти сейчас – значит стоять и ждать, пока эти двое будут обсуждать свои пустые дела, ощущая свое превосходство и ее зависимость от них, уверенные в том, что она будет торчать за дверью столько времени, сколько им захочется ее мучить.

– Я издалека добиралась, – сказала Покровская, не трогаясь с места.

– И что? – отмахнулся тот, что был в куртке.

Второй уставился на Лару равнодушными глазами и уточнил:

– Откуда?

Она молча открыла сумочку, достала из нее купюру достоинством в тысячу рублей, на пару секунд поднесла к глазам, как бы рассматривая город, изображенный на ней, шагнула к столу и положила тысячную на стол.

– Из Ярославля. Хочу только узнать…

Мужчина переглянулись.

– Что интересует? – спросил человек в куртке.

Лара начала объяснять, что ищет могилу своих родственников Каретниковых, но не знает номера участка. Говорила, волнуясь и злясь на себя за то, что приходится обманывать, заискивать, платя за то, что эти ленивые люди должны делать без дополнительного вознаграждения. Но, с другой стороны, тогда к родственнице будет меньше вопросов.

Человек в куртке объяснил, что специальных людей, которые могут показывать кладбище, у них нет, потому что здесь не музей, где все отдыхают, а как раз наоборот… Он, конечно, понимает, что из Ярославля путь не близкий, но все же это слишком маленький город, чтобы вот так запросто приехать оттуда и…

Мужчина в костюме при этом согласно кивнул.

– Я не просто так, – добавила Лара, – я в оба конца.

– Пять минут подождите в коридоре, – уже вежливо попросили ее, – нам же надо документы поднимать.

Она покинула кабинет. Но ждать пришлось гораздо меньше пяти минут – человек в куртке вышел почти сразу за ней и молча направился к выходу на улицу. Лара поспешила за ним.

Могила Каретниковых находилась совсем недалеко от здания дирекции. Чугунная оградка и черная стела из полированного мрамора, на которой имелся семейный портрет: мужчина лет сорока, молодая женщина со светлыми до плеч волосами и мальчик. Вокруг стелы была высажена альпийская травка, на которой лежал букет белых роз.

– Кто ухаживает за могилой? – спросила Лара.

– Так это же банкир известный, банк и оплатил. Разве вы не в курсе?

– Вы точно знаете?

Кладбищенский служитель пожал плечами:

– А кто же еще… За бесплатно у нас никто, как известно, не работает. Вот вы стали бы бесплатно работать?

То, что банк не перечислял деньги кладбищу, Лара знала почти наверняка. Этот человек или намеренно врал, или просто разговаривал с ней, надеясь получить еще одну тысячу.

– А цветы кто принес? – поинтересовалась она.

Мужчина пожал плечами:

– Родственники, наверное.

– У Каретниковых не осталось близких.

– Да почем я знаю, кто… Хотя весной как-то проходил мимо и видел: какой-то парень стоял возле могилы.

– Столько времени прошло, и вы помните это?

– Так он того… на коленях стоял. Потому и запомнил.

– А как выглядел?

– Обычный. Лет тридцать или тридцать пять. И тогда тоже лежали два больших букета. Я еще посоветовал ему стебли обломать, потому как тут всякие люди ходят, некоторые воруют цветы, а потом у метро продают. А с короткими стеблями никто покупать не будет, значит, их с могилы не уберут.

– Ну и что тот парень ответил?

– Так он даже не повернулся, словно глухой. Я повторил то же самое и ушел – не навязываться же, раз человек не хочет общаться. С виду вроде приличный, чистенький такой.

Лара достала из сумочки тысячу и протянула мужчине. Тот принял купюру без слов благодарности, словно это были не деньги вовсе. Потом окинул взором пространство вокруг могилы, увидел скомканную сигаретную пачку, валяющуюся возле оградки, наклонился и поднял. После чего, не прощаясь, развернулся и пошел назад, к зданию дирекции.

Покровская посмотрела на портреты людей, которых уже давно нет в живых. Внизу стелы была высечена надпись: «И остави нам долги наши». Набежавший ветерок пошевелил цветы и сорвал несколько потемневших лепестков. Судя по всему, букет был принесен дня три назад. Вероятно, он стоил немало, потому что цветов было много, причем крупных. Лара наклонилась и зачем-то стала их пересчитывать. Получилось цифра двадцать – по одной розе за каждый год, прошедший с момента убийства семьи Каретниковых.