Не тут-то было.

Макс отпустил перекладину и облизнул губы. Может, надо потянуть сильнее? Снова ухватившись за металлическую планку, он дёрнул её на себя.

Кровать качнулась, но осталась на месте.

– Там у тебя всё в порядке? – спросила Гизмо, свешивая голову с края матраса.

– Почему стоим, приятель? – спросил Крепыш.

Лампы у них над головой потускнели и замигали. Макс посмотрел вверх. Клешни на двух шестах, что свешивались с потолка, загорелись ярко, как солнце. Глаза лабрадора обожгло вспышкой белого света. Между клешнями аркой изогнулась гигантская молния.

– Ого! – в один голос пролаяли Крепыш и Гизмо.

Макса охватила паника. Механический шум усиливался, воздух сгущался, словно окутывая собак трескучим электрическим облаком.

Сейчас их спалят дотла.

Макс обнюхал два ближайших к нему колеса каталки. Оба были обычные, ничего им не мешало крутиться.

– Макс! – тявкнул Крепыш. – Давай скорее!

– Сейчас! – отозвался лабрадор. – Мне нужно просто…

Взгляд его упал на одно из задних колёс. В отличие от остальных на нём имелся небольшой металлический рычажок. Рычажок, направленный вниз.

– Вот оно! – обрадовался Макс.

Пригнув голову, он поскрёб лапой по рычажку. Тот щёлкнул, подскочил вверх, и каталка тут же пришла в движение.

– Готовьтесь жать на кнопки! – пролаял Макс.

На этот раз стоило псу обхватить челюстями перекладину между ножками кровати, как вся конструкция легко сдвинулась с места.

Колёсики скрипели и катились по кафельному полу, Макс пятился и тащил за собой койку. Пёс подкатил её к двери как раз в тот момент, когда гудение и стук машин достигли предела. Над головами собак вспыхивали огни, шесты с клешнями на концах трещали, испуская электрические разряды.

Макс прислонил койку длинной стороной к двери. Только она ударилась о стену, как Крепыш и Гизмо вместе ткнулись носами в клавишу на панели. Сам Макс вскинулся на задние лапы и ударил передней по второй клавише.

Металлическая дверь со свистом отъехала в сторону. Пересохший нос и опалённую шкуру пса обдало прохладой.

– И-и-йа-а-а! – раздался клич Крепыша.

А потом белая комната взорвалась светом.

Шум был оглушительный.

Макс сиганул за дверь. Задние лапы щипало от контакта с электричеством. Лабрадор поднырнул под стол, за которым раньше восседала Гертруда, и, проехав на лапах, резко остановился в углу у стены.

Следом в кабинет влетели Крепыш и Гизмо. Они только-только успели: стальная дверь с грохотом закрылась у них за спиной.

Малыши с налёту врезались Максу в бок, и все трое повалились друг на дружку, путаясь лапами и хвостами.

Комната наполнилась ослепляющим светом, который лился из-за наблюдательного окна. А каково было бы сейчас там, в самом эпицентре света!

– Ты как, Макс? – спросила Гизмо, выползая из-под него.

– Это ты его спрашиваешь? – Крепыш выкатился из-под живота Макса на кафельный пол. – А как насчёт меня? Я едва не изжарился!

– Но мы ведь приземлились не на тебя, Крепыш!

Макс поднялся на лапы. Шкура ещё хранила в себе тепло, глаза и язык были сухие, а спина болела. Но в остальном он был почти как огурчик. Лабрадор взглянул на своих друзей и едва не расхохотался.

Гизмо раздулась, точно ватный шарик. Крепыш внезапно превратился в толстяка из-за вздыбленной и торчащей во все стороны шерсти. И сейчас малыши казались Максу самым забавным зрелищем на свете. Хотя ещё пять минут назад им всем было не до смеха.

Крепыш стукнул Макса по передней лапе:

– Что смешного, верзила? Нас чуть не поджарили, как в микроволновке!

– Знаю! – фыркнул Макс. – Но ведь не поджарили. Мы спасены. И выглядим смешно.

Гизмо захихикала:

– Он прав. У вас вид как у ошалелых растрёп!

Крепыш нервно усмехнулся:

– Ну ладно, и правда мы выглядим смешно. Но оказались в шаге от гибели! – Он поёжился. – Хватит с нас воображал, желающих править миром. От них один вред!

– А кстати! – Гизмо навострила уши. – Где же наша Гертруда? Уж я скажу этой свинье пару ласковых!

Макс покружился, сунул нос в каждый угол. Белое сияние поугасло; за окном лишь сверкали время от времени яркие вспышки. Из-за этого кабинет наполнялся подвижными тенями, мешавшими что-либо разглядеть. Но всё равно было ясно: ни за шкафами, ни под столами свинья укрыться не могла.

А это означало, что она сбежала через дверь в главный коридор.

– Она убегает, – гавкнул Макс. – Наверное, видела, как мы освободились.

– Ничего, не убежит, не такая уж она быстрая, – ухмыльнулась Гизмо. – Давайте-ка за ней. Пускай показывает путь к причалам.

– Я только за! – И Крепыш опрометью бросился за лохматой подружкой.

Однако Макс задержался на мгновение, чтобы ещё раз посмотреть на фотографию, которая висела над горшком с высохшим растением. Нужно запомнить это лицо, лицо вожака стаи Мадам Кюри, – полноватые щёки, морщинки вокруг глаз, длинные седые волосы.

Символ привёл его к портрету этой женщины. Теперь надо найти её саму.

Молнии продолжали сверкать по всей белой комнате, они извивались среди машин и ползли вверх по металлическим клеткам. Что бы ни затеяла Гертруда, немыслимо, чтобы люди запирали животных в этой комнате и подвергали таким истязаниям. Только не вожак стаи Мадам, ведь у неё такое доброе лицо. Значит, свинья вовсе не так умна, как о себе вообразила, – она могла запросто убить их!

В коридоре хвосты малышей мелькнули и исчезли за поворотом. Макс кинулся следом мимо закрытых дверей и висящих на крючках белых костюмов. Пёс поравнялся с Крепышом и Гизмо как раз в тот момент, когда они выбегали через большие металлические двери на освещённую прожекторами площадку. В проходе между тёмными зданиями слышался цокот копытцев Гертруды. Она убежала недалеко.

– А вот и ты, приятель, – сказал Крепыш, когда Макс занял привычное место между ним и йоркширкой. – Мы-то уж думали, что ты отстал.

– Не отстану, не надейтесь, – хмыкнул Макс. – Пошли ловить свинью!

Они обогнули фонтан и побежали между двумя зданиями по тёмной дорожке, которая вела на парковку. Вдруг цоканье свинячьих копытцев прекратилось. Гертруда как будто остановилась подождать их. Но Макс не замедлил хода. Он не боялся этой свиньи. Она ничего не могла сделать трём собакам.