Мэрайя ждет в машине на парковке. Поездка в Норт-Хаверхилл не вызвала у подруги восторга, но все равно она довезла меня и даже навела на мысль о предлоге, чтобы попасть в офис окружного прокурора.

– Дэнни Бойл, – протянула она. – Похоже на леприкона с упаковки «Лаки чармс».

Ее слова заставили меня задуматься. Скорее всего, человек, строящий политическую платформу на спасении нерожденных детей, чье имя похоже на выходца из Килларни, и сам набожный католик. Точно я не знала, но догадка казалась заслуживающей внимания. А у каждого католического ученика в нашей школе была пара сотен двоюродных братьев и сестер.

Поэтому я направляюсь к столу секретарши и жду, пока она не договорит по телефону.

– Спасибо, Марго, – трещит секретарша. – Да, это отрывок, который показывали по «Фокс ньюс» о его недавнем деле. На DVD прекрасно подойдет.

Она вешает трубку, и я пытаюсь изобразить самую жалобную улыбку. В конце концов, я стою перед ней в уродском гипсе.

– Чем могу помочь? – обращается ко мне секретарша.

– Дядя Дэнни тут? – спрашиваю я. – Он мне срочно нужен.

– Милая, он знает, что ты приедешь? Потому что он сейчас очень занят.

Я повышаю голос до грани истерики:

– Разве дядя не говорил, что я попала в серьезную аварию? Мы поругались с мамой. Она твердит, что до сорока лет я точно не сяду за руль, и мне нужно будет самой разбираться со страховой, и она теперь не собирается платить за мой колледж… Пожалуйста, можно мне поговорить с дядей Дэнни?

Я принимаюсь плакать.

Серьезно, пора выдвигать свою кандидатуру на «Оскар».

Секретарша моргает под напором слов, потом приходит в себя, встает и пытается меня успокоить, нежно поглаживая по здоровому плечу:

– Конечно, милая, иди к нему в кабинет. Я позвоню и скажу, что приехала его племянница.

Когда я стучу в дверь с надписью: «ДЭНИЕЛ БОЙЛ, ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР», сделанной золотыми буквами на стеклянной половине, меня приглашают войти. Прокурор сидит за большим столом, заваленным папками. Черные волосы блестят как вороново крыло, а по глазам можно сказать, что он в последнее время мало спит. Когда я переступаю порог, он встает, оценивающе меня разглядывая.

– А вы ниже, чем кажетесь по телевизору, – выпаливаю я.

– А ты не похожа ни на одну мою племянницу, – парирует он. – Послушай, дитя, у меня нет времени помогать тебе в проекте на дополнительные баллы по обществознанию. Будешь уходить, обратись к Пауле, и она поможет подобрать информацию о местном правительстве…

– Мой брат только что пытался убить моего отца, и мне нужна ваша помощь, – перебиваю я.

Дэнни Бойл хмурится:

– Что?

– Мы с отцом попали в автомобильную аварию. Он пока не приходил в сознание. Шесть лет назад мой брат ушел из дома после ссоры с отцом. Он жил в Таиланде, но сейчас, после аварии, вернулся. Прошло всего семь дней; отцу просто нужно время, чтобы поправиться, – но брат так не считает. Он хочет отключить аппарат искусственной вентиляции легких и пожертвовать органы отца, чтобы поскорее вернуться к своей жизни. Ему удалось убедить больницу, а когда я перепугалась и попыталась остановить их, Эдвард оттолкнул медсестру и сам выдернул аппарат из розетки.

– А потом что?

– Медсестра включила аппарат искусственной вентиляции легких обратно. Но врачи до сих пор не знают, как отключение кислорода повлияло на состояние отца. – Я перевожу дыхание. – Я видела вас в новостях. Вы прекрасно справляетесь со своей работой. Вы же можете предъявить Эдварду обвинение?

Бойл присаживается на край стола:

– Послушай, милая…

– Кара. Кара Уоррен.

– Кара, мне очень жаль, что так получилось – и с твоим отцом, и с твоим братом. Но это семейный вопрос. Я веду уголовные дела.

– Это покушение на убийство! – заявляю я. – И хоть я пока только в старшей школе, но знаю, что, если оттолкнуть медсестру и отключить бессознательного пациента от ИВЛ, это наверняка его убьет! Это самое что ни на есть тяжкое убийство!

– Одного только намерения убить недостаточно, – объясняет Бойл. – Нужно доказать наличие преступного умысла.

– Эдвард ненавидит отца. Из-за него он ушел из дома шесть лет назад.

– Может быть, и так, – отвечает Бойл, – но выдернуть вилку из розетки совсем не то же самое, что преследовать кого-то с ножом или пистолетом. Я буду молиться за твоего отца, но, боюсь, больше ничем не могу помочь.

Я выпрямляю спину:

– Если вы мне не поможете, брат попытается еще раз. Он обратится в суд и скажет, что мое мнение можно не учитывать, потому что я моложе его. Он заново назначит процедуру. Но если выдвинуть против него уголовное обвинение, он не сможет добиться, чтобы его назначили законным опекуном. – Я пожимаю плечами под удивленным взглядом прокурора. – В Google можно найти все.

По пути сюда я воспользовалась телефоном Мэрайи.

– Ладно, – вздыхает Бойл. – Я займусь этим. – Он протягивает мне блокнот и ручку. – Запиши свое имя и номер телефона.

Я записываю свои данные и возвращаю блокнот.

– Может, дела у моего отца сейчас и плохи. Но это не дает моему брату права играть в Бога. Жизнь есть жизнь, – повторяю я слова Бойла.

Идя по коридору в приемную, я спиной чувствую неотрывный взгляд Дэнни Бойла.

Люк

Меня много раз спрашивали, почему стая диких волков приняла в свои ряды человека. Зачем они связались с существом, которое передвигается слишком медленно, чтобы поспеть за ними, спотыкается в темноте, не особо хорошо понимает их язык и по незнанию проявляет неуважение к вожакам? Естественно, стая понимала, что я не волк и не могу помочь им охотиться, добывать пропитание или защищать их зубами и когтями. Единственный ответ, который приходит на ум, – они поняли, что им необходимо изучить человека не меньше, чем мне необходимо изучить их. Человеческий мир все ближе надвигается на мир волков. Вместо того чтобы отрицать этот факт, они решили узнать о людях как можно больше. Периодически появляются сообщения о диких собаках, принятых волчьей стаей по той же причине. Просто мои волки пошли чуть дальше и приняли меня.

Теперь, когда волки вроде бы расслабились в моем присутствии, передо мной встала новая цель – уйти вместе с ними, когда они снова решат раствориться в тени деревьев. Должен признать, это была не самая блестящая идея из всех, что когда-либо меня посещали. Я легко мог заблудиться, а начнись вдруг охота, не смог бы за ними угнаться. Но я не допускал даже мысли о том, чтобы сдаться сейчас, когда я подобрался так близко, поэтому, едва волки встали и покинули поляну, я