– Ну и мужик! Спит себе на улице, сапоги сбросил, ноги голые и лоб в поту. Йог какой-то!

А у меня портянки с ног сбились, да и жарковато было, может, я и сам во сне с ног их столкал. И невдомек рыбачкам-охотничкам, что эта «хитрость», может, с Петровских времен идет, коли не еще пораньше, потому как науку армейскую они, видать, слабовато усвоили, вот и подзабыли, как на морозе спать, чтобы своим теплом греться.

Главное ведь, чтоб тепло дыхания твоего даром не пропадало, а все при тебе оставалось.

А. Бельский, г. Архангельск

А было это, ребятки, на Оловозере, что за Калгачихой. Попал я туда на вездеходе. Геологам что-то там надо было в тех местах. Ну, я их и упросил подбросить в енто самое Оловозеро, им было по пути.

Оставили они меня там, сказали, что через две недели заедут за мной. Еще смеялись – «если жив будешь». Мол, у тебя даже ружья нет. А зачем рыбаку ружье? Есть топорик, чтобы дровишек нарубить. Есть нож, чтоб рыбку шкерить. А надо сказать, ребятки, я этим ножичком управлялся получше, чем кто-либо ружьишком. За пять шагов мог всадить в любую мишень.

Ну, значит, оставили они меня там да укатили. Первым делом я себе шалашик сгоношил. Удобный такой шалашик. Чтоб и тепло, и сухо в нем было и чтоб инструмент, рыбацкие снасти куда можно было положить.

Надо сказать, что с того Оловозера речушка выпадала. Небольшая такая речушка. Метров десять шириной. Да и глубины-то в ней было не более двух метров, да и то местами. Так вот, поставил я шалашик на берегу этой речушки, недалече от озера. Новоселье маленько отметил, как водится, да и уснул. Спалось мне хорошо. Так ить на свежем воздухе, в тепле да сухости – благодать! Комары? Не-а. Их в тот час не было, для них прохладно было.

Встал я спозаранку, чаю напился, пора и место смотреть. Надул «резинку», взял, что надо, и по речушке той к озеру поднялся. Недалече было. Вошел в озеро. Огляделся. Небольшое озеро. Красивое. Для рыбалки удобное. И заводи есть, и островки, и корги. Перво-наперво сети поставил на щуря да на окуня и «лещанки».

Потом на уду попробовал. Моментом на уху надергал. Время обеда. Ну, значит, я опять к кострищу потяпал. Приглядел сухару недалече от шалашника, свалил ее топориком. Сучьев мелких да потолще наносил к костру, на ночь хватит. Сварганил ушицу. Похлебал. С устатку – вкуснятина! Да еще со стопариком. Благодать! Что? Не-а. Не жадный я до вина. Был у меня запас, с литр спирта, чистого. Это немного, если учесть, сколь здесь пробуду. Так ведь спирт-то этот для лечебных целей. Мало ли что в лесу приключится, вдали от жилья.

Так о чем я? Ага. Рыбалка. Ну, значит, пообедавши, соснул часок. Потом бочонки под рыбу замочил. Какие? Да деревянные, столитровые. Два их было. Как, как? На вездеходе, вестимо, привез. Да, и соль была, как без соли-то? Ну, с десяток килограммов было. Так ить не на час пришел, да и хороший день год кормит.

Перед закатом проверил сетченки. Не ахти рыбки-то. Не пора, видать, погода не балует, прохладно. Подождем тепла. А пока на катушку спробуем. Какую? Да на спиннинг. Сходил вниз по речушке, ознакомился. Где быстринка, где омутки, все прознал. По пути щурей парочку задавил. Ничего щури, килограмма по три будут.

Вторую ночь ночевал. Через день теплее стало. Лещ поднялся. Я «лещанок» еще добавил. Хорошо пошло. Один бочонок битком, второй начал. Вот теперь я подошел к самому главному, что меня тогда задело.

Не знаю, неделя прошла или более, не считал. Ни к чему. Обещали геологи забрать, как появятся, так и добро. Однажды утром подгребаю к одной «лещанке». Глядь – середина огрузла.

Ну, думаю, леща навалило – страсть. Тихонечко верхницу подымаю. Мать честная! Щурь! Да какой! Крокодил, а не щурь! С десяток кило. Голова в ячею не входит, просунута до половины, так и стоит.

Я кумекаю – так его не взять. Нать, чтоб нить за жабры зашла. А для того его надо пугнуть, чтоб, значит, двинулся он в сеть. Взял весло, легонько опустил и ласково так в хвост пихаю. Лезь, мол, чего стоишь. А он, лешак, не вперед, а назад пошел. Ну, как пароход отрабатывает кормой назад. Лениво так, без боязни и испуга. Отплыл немного от сетки и стал. Только плавники шевелятся. Ах ты, думаю! Ну, гляди! Опять же, без шума, завожу один край сети ему с тыла, окружил его. Ну, теперь все! Мой! Опять, уже с шумом, толкаю ему в хвост. Он рванул прямиком, да в сеть! Хрясь. И – тишина. Смотрю, в сетке дыра, больше моей головы, а щуря и след простыл. Погоревал я, конечно. Но азарт меня взял. Я не я буду, коль не словлю того «крокодила».

И теперь вся забота – как словить? Начал с самоловок. Расставил их в нужных местах с десяток. Добрые самоловки, надежные, шнур – капроновый, поводок – из проволоки, тройник – пятнадцатый номер. Шнур не порвет, поводок не перекусит, с якоря не сойдет. Только бы наживу заел.

Два дня прошли без интересу. Нет, в сети залипало и леща, и щук хорошо. Второй бочонок наполнил. Да уж больно мне хотелось ту рыбину добыть. Как говорят, дело принципа.

На третий день опять по кругу пошел. На трех распущенных самоловках – щури по два-три кило. Подхожу к очередной. Что такое? Место то, а кола с ловушкой нет. Может, ошибочка вышла – место не то? Ан нет, все то. Сомневаться стал, один ли я на озере? Может, кто похулиганил? Нет. Один. А где же кол? Враз сердечко екнуло – она! Та крокодилина! Взяла, не сошла! Кол стянула и ушла.

«Ну, с колом-то ты далеко не уйдешь, он себя покажет, он тебя укажет!» – решил я. Надо искать. И пошел бороздить озеро. Больше часа махал веслами. Все глаза проглядел. Наконец, углядел его на мелкой корге.

Корга та была с хитринкой. На ней кусты росли. Так мой кол зацепился за куст да, видать, хорошо, если на месте остался. Я поначалу подумал, что кол пустой, то есть рыба сошла, а кол остался. Не стал его тревожить, а за шнур потянул. Метра два выбрал, лишь потом почуял – на другом конце что-то есть. Да и сама рыба тут же показала себя, задергала, зарвала, заходила. Потом заметалась поверху, аж волны пошли. Кусты дрожат, гнутся, а я кол придерживаю. Мало ли, вырвет его из захвата.

Устала рыбина, успокоилась. Я за бечеву – и к себе ее тяну. Гляжу: та ли «крокодилина»? Метра два не дотянул. Опять оклемалась и давай куролесить. Под лодку нырнула, едва успел шнур сбросить с лодки.

«Ну, теперь-то ты моя, паче шнур на ветку намотался. Не уйдешь».

Минут двадцать мы с ней в перетяг «играли» – то я к себе, то она. Мне-то что, я без напряга. А она изо всех сил. Вот и надорвалась. К себе я ее подтянул – она была на боку. Смирная. Оглушил ее. Потом хребет у головы перерезал. Подергалась маленько, да и затихла. Вот и все.

А весила та «крокодилина» без малого десять кило. А зачем мне врать? Ты приходи ко мне домой. Я тебе ее голову покажу. Засушена она. Вот так.