— А что много претенденток?

— Да, немало!

— Удачно тебе на них подрочить, — отвечаю я.

В тот же день в фотоателье сканирую лучшие свои фотографии, в нете нахожу симпатичную, снятую крупным планом сочную и влажную письку — все это богатство высылаю на указанный адрес, выдаю за свое и бесстрашно оставляю ему свой номер телефона.

Он звонит мне через день. Приятный голос:

— Ты, просто прелесть! Хочу с тобой встретиться. Скажи мне свой адрес и жди меня в десять вечера.

— Я не принимаю гостей у себя дома.

— Почему?

— Живу со всевидящей, всеслышащей бабушкой, — вру я.

— Это осложняет дело… Ладно… Давай тогда в городе пересечемся, а там — как дело пойдет!

— Как я тебя узнаю? — спрашиваю я.

— Не волнуйся, я тебя сам узнаю.

В назначенное время в оговоренном месте в центре Москвы жду его. Пришла пораньше. Жду… Подмерзаю… Наконец-то ко мне кто-то подходит:

— Нора Рай?

— Я. А вы и есть то самое медийное лицо? — спрашиваю я подошедшего ко мне парня. — Или вы вместо него?

— Да — это я.

Я внимательно рассматриваю его. Высокий. Симпатичный. Меланхолично опущенные книзу уголки глаз. Густые брови. Брюнет.

— Не подскажете, чем же вы столь знамениты? А то три года, проведенные на Марсе, совершенно дезориентировали меня.

Он улыбается:

— Меня по-настоящему зовут Илья, а тебя как?

— Как назвалась, так и зовут.

— Стало быть — Рай Нора?

Машу башкой утвердительно:

— Ну и куда поведешь свою даму сердца, чтобы поведать о том, как и почему ты докатился до такого вранья?

— Чудесная сила вранья. Мне даже жаль, что этим даром божьим, по-другому и не назовешь, люди так часто пренебрегают. Вымысел, ложь, обман — единственное, что нас обогащает. Человек — это всего лишь животное, способное к вымыслу. Так зачем же лгать в глаза природе, пытаясь говорить якобы правду? — говорит он.

— Оправдываешься, что ли? — сбитая с панталыку его рассуждением говорю я.

— Не имею такой привычки. Но если бы я не наврал, что известен, то…

— То что? Думаешь, я не стала бы с тобой знакомиться?

— Дело не в этом. Стала бы или нет — ты и сейчас вправе развернуться и уйти. Но скажи честно, в этом же была какая-то интрига. Ты волей-неволей ждала чуда.

— Ага, а потом как всегда — облом!

— Странно, на вид ты такая милая, но говоришь так, будто напрочь лишена и толики романтизма. У тебя ведь аура жар-птицы! Обычно мужчина сначала рассматривает женщину, а потом решает, любоваться ею или нет, так вот тобой с первого взгляда — любуешься.

Я внимаю его трепу, внутри меня начинает клокотать злость, терпеть не могу, когда меня начинают уговаривать на койку, пользуясь подобными дешевыми методами. Черный мед в мои уши:

— Тебе фото моей интимной части понравилось или так себе? — резко говорю ему.

— Извини, подружка, но это не твоя, — отвечает он мне спокойно и независимо.

— О, как интересно! И с чего бы вдруг такие выводы?

— Ну, во-первых, я хороший физиономист, к тому же давно заметил, что по девичьим губкам можно понять, какая там киска. У тебя — другая, более выпуклая, но менее мясистая. А ту, что ты мне прислала, — как ни странно, но ровно пять девочек мне уже присылали. Так же как ты, пытались выдать за свою. Самое забавное, что знаю, кому именно эта киса на самом деле принадлежит. Ничем не примечательная тетя, средних лет, среднего роста и прочее, но штучка эта у нее на редкость красивая. Одна из многих-многих. Такие симметричные пухлые губы.

У меня челюсть отвалилась от его комментария. Стараясь скрыть замешательство, выдаю многозначительное:

— Мда…

Он смотрит на меня внимательно. Пристально изучает мое лицо. Мне становится не по себе. Улыбается:

— Вот видишь, как много интересного и общего уже есть между нами. А все лишь благодарю вранью. Утонченному и обоюдному.

Заходим в первое попавшееся кафе. Полутемное. Музыка играет так громко, что говорить и понимать друг друга сложно. Но мы почему-то из этого кафе не уходим. Может, потому, что говорить нам не о чем, — мы друг другу чужие, случайные люди, может потому, что нам слова не нужны. Короче, не знаю, как так получилось, но там я здорово набралась. А еще этот сигаретный дым — здорово там было накурено. Выходим на улицу. Проклятый свежий воздух — меня развозит моментально. Машу рукой своему кавалеру, который и двоится, и троится, дескать, хватит, скоротали вечерок, и все — давай вали отсюда. Но он следует за мной.

В подворотне, крепко обхватываю водосточную трубу — наклоняюсь, все выпитое и съеденное выливается из меня шумным водопадом. Ненавижу блевать, но делаю это регулярно. Илья гладит мои волосы:

— Уйди, — говорю ему я.

— Бросить тебя в таком состоянии? Что я тебе — подонок какой-нибудь? — говорит он и осторожно расстегивает брюки. Льстит мне: — Под этим бледным светом, ты сейчас такая эротичная. Лицо твое, искаженное физическим страданием, такое красивое. — Он задирает мне юбку. Нежно трогает мои, становящиеся мокрыми губки. Аккуратно вставляет. Я не могу остановить рвоту, Илья, не прекращая движений, шепчет мне на ухо: — Каждый твой рвотный позыв, сокращает влагалище, оно сжимает меня словно тиски. Это так приятно. Нора, бесподобная Рай Нора. Я врываюсь в твои сны, потрошу твои мысли. Я заполняю все твое пространство собой.

Отблевавшись, я грубо отталкиваю его. Присев на корточки, мочусь в подворотне. Он жадно смотрит на змеевидную струйку, вылезающую из-под моих ног. Мастурбирует. Кончает — его сперма капает в мою мочу — слияние этих выделений образуют бесцельный союз.

Кое-как Илья приводит меня в порядок. Выходим к дороге. Он держит меня под локоть, пошатывающуюся, держит крепко. Ловит такси.

— Мне домой, — едва ворочая языком, говорю я.

— Да-да, не волнуйся, — успокаивает он меня и называет таксисту незнакомый мне адрес. У меня нет сил протестовать.

Едем в тишине, Илья гладит мои спутанные волосы. Пару раз я прошу водителя остановиться, открыв дверь, блюю на проезжую часть. Вечер уютный и теплый, ласковые пальцы Ильи — мне вдруг становится спокойно и уютно, и совершенно безразлично, куда он, малознакомый, меня везет. И что со мной после будет. Провал. Обрыв…

Просыпаюсь утром — одна. На разложенном диване. Голая, но заботливо укрыта байковым одеялом. Оглядываюсь. Вижу, что моя одежда, аккуратно сложенная, лежит на стуле. Кричу:

— Эгей! — в надежде, что кто-нибудь ответит. Мне густо и многозначительно отвечает тишина.

Встаю, иду осматриваться дальше. Выясняю, что нахожусь в однокомнатной квартире. Довольно убого меблированной. Обои — старые, местами тронуты подтеками и плесенью. Ванная и туалет и того хуже. Взгляд из окна информирует меня о том, что квартира эта находится этаже где-то на шестом или пятом. Так что из окна на волю не сиганешь, да и крепкие металлические решетки помешают это сделать. По пейзажу и по вчерашним воспоминаниям о том, как долго мы ехали, — понятно, что находимся где-то на окраине Москвы.