– Погоди-ка, напарник, – судорожно сглотнул Веснушка, так рьяно оттягивая пальцем от шеи воротничок рубашки, будто его неожиданно перестал охлаждать встроенный мини-кондиционер. – Этот немой?.. Нет, он, должно быть… Ну, ты же знаешь… Сын мистера Олдермана.

Презрительная мина с лица Полевого Цветочка мгновенно стерлась, сменившись испуганной. Это меня слегка напрягло. Испуганный коп куда опаснее высокомерного.

– М-мистер Хэртстоун? – чуть заикаясь, осведомился Полевой Цветочек. – Это действительно вы?

Хэртстоун безмолвно кивнул.

– Хорошо. Тогда оба в машину, – отворил перед нами заднюю дверцу седана Веснушка.

– Зачем? – пытался сопротивляться я. – Если мы арестованы, предъявите сперва обвинение.

– И не думаем вас арестовывать, пень, – прорычал Веснушка. – Просто доставим вас повидаться с мистером Олдерманом.

– После чего, – подхватил Полевой Цветочек, – вы перестанете быть нашей проблемой.

И прозвучало это настолько убийственно угрожающе, словно мы после этого перестанем вообще быть чьей-то проблемой. Ну, знаете, как довезем, похороним, зароем поглубже. Какие ж еще проблемы, раз нас уже нет, а над нами разбита нарядная и ухоженная с эльфийской тщательностью цветочная клумба.

В общем, последнее, что мне тогда хотелось, – это сесть в их машину. Копы, однако, выразительно постучали пальцами по кобурам под мышками. Было ясно: они готовы в любой момент извлечь из них пистолеты.

Я вздохнул и полез на заднее сиденье.

Мне еще не приходилось ездить в такой приятной полицейской машине. А я ведь их повидал множество. Салон, отделанный черной кожей, пах ванилью. Плексигласовое разделительное стекло было прозрачным и чистым до скрипа. А сиденье обладало массажным устройством, которое мне помогло расслабиться после весьма напряженно проведенного утра. Эти копы явно обслуживали самых высокопоставленных альфхеймских преступников.

Миновав милю пути в столь комфортной обстановке, мы свернули с шоссе к железным воротам с витиеватой монограммой «А», по обе стороны от которых тянулась монументальная каменная стена вышиной в десять футов, увенчанная частоколом декоративных пик. Весьма-таки грозное препятствие для всяческой шелупони из среднего класса, которая обитала ниже по улице, если кому-то из ее представителей вдруг взбрело бы на ум нарушить границы этого частного владения.

Едва мы подъехали, на нас развернулись две камеры слежения, установленные на воротных столбах. Ворота открылись, и, едва машина проехала внутрь, как у меня просто челюсть отвисла. А я-то еще стеснялся нашего фамильного особняка.

Пространство перед домом было больше парка Бостон Коммон. По озеру, окруженному ивами, плавали лебеди. Мы проехали через два моста, пересекавших извилистую речушку, затем дорога прошла сквозь четыре различных сада, уперлась в еще одни автоматически открывающиеся ворота, и лишь за ними нашим глазам открылся во всем блеске и великолепии дом, представляющий собой постмодернистскую версию замка Спящей Красавицы в Диснейленде. Стены из светло-серого камня были уложены угловатыми выступами. Тонкие башни напоминали трубы органа. Стекла в огромных окнах без переплетов сияли, как зеркала. А парадная дверь из полированной стали отличалась такими размерами, что открывать и закрывать ее, наверное, было возможно лишь с помощью мощного механизма вроде строительной лебедки.

Хэртстоун, вертя в руках свой мешочек с рунными плашками, непрестанно оглядывался на багажник, куда полицейские загрузили гранитного Блитцена.

– На выход, – скомандовал нам Полевой Цветочек, и это были первые слова, которые мы услышали от копов за все время пути.

Хэрт, едва оказавшись на улице, ринулся к багажнику и постучал по крышке. Веснушка послушно открыл ее.

– Ну да. Конечно, здесь ваша личная собственность. Хотя не пойму, зачем вам этот гном? Самое безобразное украшение для садовой лужайки, которое я когда-либо видел.

Хэртстоун, бережно вытащив Блитцена, закинул его на плечо.

– Шевелись, пень, – тем временем подтолкнул меня в сторону стальной двери Полевой Цветочек.

Интересно, да? С Хэртстоуном они теперь обращались почтительно, однако на мою скромную персону их вежливость почему-то не распространялась.

Я осторожно снял Цветочкину руку с плеча, подавляя в себе желание оживить Джека.

– Почему вы меня называете пнем, уж не знаю, но я не он.

– А ты давно на себя последнее время в зеркало-то глядел? – фыркнуло это Полевое Растение.

И только тут до меня дошло: видать, по мнению стройных, поджарых, высоких, красивых эльфов, я и впрямь выглядел плохо отесанным пнем. Причем термин этот наверняка подразумевал не только несовершенство внешности, но и умственную отсталость. Иначе зачем бы им постоянно столько его повторять. Могли бы, к примеру, спокойно воспользоваться какими-нибудь ласковыми словами вроде тупого или там недоумка. А тут вот, как говорится, одним ударом по всем направлениям.

Я уже было собрался разбудить Джека, чтобы он им в отместку исполнил пару-другую топовых хитов, но прежде, чем мне удалось это сделать, Хэрт, взяв меня за руку, двинулся вместе со мной по лестнице к парадной двери. Копы последовали за нами, но на некоторой дистанции, словно бы опасались заразиться от моего друга глухотой.

Едва мы достигли самой верхней ступеньки, стальная дверь беззвучно открылась, и нам навстречу выбежала из дома девушка. Ростом не выше Блитцена, она скорее напоминала гнома, однако светлыми, почти белыми волосами и тонкими чертами лица больше смахивала на эльфийку. По простому ее платью, белому чепчику и отсутствию украшений я понял, что это служанка. При виде Хэрта глаза ее засияли.

– Хэрт! – радостно выкрикнула она, но, увидав полицейских, мигом подобралась и с официально-холодным видом продолжила: – Здравствуйте, мистер Хэртстоун.

Мой друг заморгал, словно готовый расплакаться, и жестом слил воедино два слова:

– Приветизвини.

Офицер Полевой Цветочек кашлянул и осведомился:

– Хозяин-то дома, Инге?

– Ой! – начала было та, но при взгляде на полицейского слова, похоже, застряли у нее в горле. – Да, сэр… Но…

– Приведи его! – рявкнул Веснушка.

Девушка, развернувшись, кинулась в дом, и тут я заметил, что из-под юбки у нее свисает какой-то странный шнурок с кисточкой на конце. Шнурок изогнулся. Кисточка поднялась вверх.

– Хвост! – в изумлении выпалил я. – Похож на коровий!

Веснушка расхохотался.

– Она же хульдра, поэтому ее хвост обязательно должен быть виден. В противном случае она, согласно законодательству, понесла бы ответственность за попытку прикинуться настоящим эльфом. – И он кинул презрительный взгляд на Хэртстоуна, явно показывая, что и его к настоящим эльфам не причисляет.