со стенкой. Водяной приплясывал вокруг него, увещевал, предлагал все возможные дары реки. Торг закончился на каком-то браслете. По глазам колдуна можно было прочитать: «Хочу».

После исчезновения Водяного, Кощей стал самим собой и как-то жадненько поглядывал на приобретение.

— Святогор, нам в аэропорт не пора?

Глава 24

Святогор после Кургана произнёс всего шесть фраз. Можно сказать, что его не было. А я с каким-то детским любопытством думала — какой же он, когда применяет магию Кощея?

— Святогор? — больше я так спрашивать не буду, мы чуть в кювет не уехали. — Прости!

— Ничего, задумался. Что такое?

— Да хотела узнать, что ты такой молчаливый?

— Думаю. Думаю, отчего поднялось войско, да и прочие захоронения не спокойны. Плюс эти гиббоны.

— Причем здесь обезьяны?

— А ты залезь, посмотри.

Я, как послушная, залезла в поисковик и с выражением начала читать:

— Гиббоны… так, семейство… а, думаю вы об этом. «Морды у гиббонов широкие с глазами, устремлёнными вперёд, ноздри расставлены в стороны. Большой палец у гиббонов укоренён несколько ниже, из-за чего у них сильно развит хватательный рефлекс и способность уверенно держать толстые палки. Гиббоны хитры и сообразительные, однако в целом они близки все же к низшим приматам из-за особенности строения слухового аппарата и небольшого мозга. При контакте с людьми гиббоны проявляют склонность к попрошайничеству».

— Современные еще и с полосатыми палочками.

— Ну не все ж такие? Тем более ты сам виноват, — встала я на сторону коллег, хотя в глубине души поддерживала Святогора.

— Мы когда-то приятельствовали с шотландским физиком. Был такой Роберт Уотсон-Уотт, он мне как-то написал: «Однажды я был остановлен полицейским за превышение скорости, после чего высказал им, что если бы я знал, что вы будете с ним делать, то никогда не изобрёл бы радар!».

— Не знал, а ты хоть с кем-то не общался?

— С некоторыми я даже знаться не хочу. Особенно сейчас. О, да ты засыпаешь. Поспи пока.

Мне было интересно, но, действительно, рассвет только занимался, а я вторую ночь не спала толком. Как самая натуральная птица, я свила гнездо из куртки, подушки и своего рюкзака и уснула. Сон в машине не такой как дома, любой водитель может это подтвердить. Изменение скорости, колдобины, открытие окна, казалось, даже поворот руля — заставляли вынырнуть из дремы. Но и высыпаешься лучше, чем даже в своей кровати за час-полтора. Так что к аэропорту я подъехала мятой, но отдохнувшей. Опять ни досмотра, ни проверки документов.

— Кощей, я так и не спросила. Почему так избирательно?

— Билеты заказывает наше ведомство, а у нас прямая договоренность на территории России. Не для всех конечно, но, например, я могу спокойно провезти хоть чемодан тротила, мне никто слова не скажет. Собственно, как и Лаврову или Шойгу. Это я так, к примеру.

— А я?

— Считай, что числишься моим багажом. В каждом аэропорту работают наши: кощеичи, ведьмы, оборотни. Но эти скорее на таможне. К сожалению, их трудно заставить работать по одному, они же в основном стайные.

— Колдуны?

— Чаще в Москве, Питере и еще в парочке важных городов. Святогор, например, числится в аэропорте Волгограда, но он там не один работает. Если не путаю, там еще три ведьмы и одно Лихо.

— Лихо на паспортном контроле?

— Угадала! Он там заряжается энергией. Но в основном Лихо можно встретить в МФЦ, в налоговой. На почте без кикиморы или мар не обойтись. По одной или по две, не больше. Это их охотничья территория.

— Леший есть, русалки. У Пушкина кот был, он тоже есть?

— Не кот, а коты. И ты Баюнов прекрасно знаешь, на телевидение в основном работают — дикторами, ведущими. Левитан был Баюном, Соловьев.

— Они котами становятся?

— Ну, повесь цепь на дуб — увидишь. Правда Мейн-кун супротив Баюна, что котенок против тигра. Они чуть поменьше пантеры, но расцветки как правило пестрые. Чем темнее кот, тем он сильнее. А уж зубы как заговаривают. У Лаврова прапрадед был баюном, только слабеньким, слишком уж кровь была разбавленной. Такие сказки иногда говорил, что любой заслушается. Но они своевольны и очень свободолюбивы, потому и такие профессии выбирают.

За два часа полета не покормили. Так, кофе с салатиком. А мне бы чего посущественнее — мясо там, макарошки. Домой приеду, с такой нагрузкой про диету забуду напрочь!

Начала привыкать к скорости. Может себе мотоцикл взять? Угу, в кредит на сто лет, благо годы жизни у меня предполагаются.

— Вечером, думаю, Ярослав за тобой заедет. Созвонюсь с ним. Ведь планируется похищение?

— Да, думаю сегодня будет похищение. Полагаю, что это будет девочка. У Богинки три мальчика, но для продолжения своего рода ей требуется девочка.

— Тоже пришел к такому выводу. Ярослав поддержит. А мне еще отчеты писать.

— До встречи.

Дома меня ждал обед, обиженный сапсан, явно откормленный домовым, и идеальный порядок. Все вещи постираны, поглажены, пыли нет, а сам дом пах чистотой и печевом.

— Я дома!

— Здрав будь, хозяйка.

— Накормишь?

— Отчего ж не накормить. Мойся давай, с дороги.

Дом, милый дом. Но взгляд стал другим. Как будто уезжала на несколько лет, а теперь вот вернулась и все кажется чуточку иным. Нет, ни мебель, ни прочая утварь не изменилась, но я поменялась. Для меня все было мило и привычно, но тот адреналин на Мамаевом Кургане… Разговор с людьми, что остались защищать родину и после смерти. После окончания Суда и того, как начала понимать этот мир, мне казалось, что надо меняться дальше. Например, организовать небольшую библиотеку, ведь интернет при массе хорошего содержит не все. Значит, нужно место, где я могу просто почитать. Хочу, чтобы изменения в моей жизни становились видимы даже мне.

Так как уборка мне не грозила, за что я была готова домового просто расцеловать, то поев, вымывшись и почувствовав себя человеком (или кто теперь?), я села читать. Время показывало около трех, значит еще три часа сидеть и страдать ничегонеделаньем. Это превращается в добрую традицию — всю ночь заниматься не пойми чем, а днем — ничего не делать или хотеть спать. К четырем я поняла, что интернет надоел и гоняет из пустого в порожнее. А чем себя занять не знаю. Порадовал звонок в дверь.

— Здравствуй, Ярослав.

Огромный букет из его рук перекочевал ко мне, прибив к полу.

— Пригласишь?

— Я Гамаюн, вижу желанным гостем Ярослава.

— Осваиваешься?

— Есть немного. Ну насколько можно. В честь чего цветы?

— Решил сделать приятное девушке. Нельзя?

— Ну почему же, против цветов ничего не имею.