Вопрос — в чем держать?

— Давай мне, — Всеслав забрал у меня цветы и исчез где-то в комнате.

— Проходи, нам еще часа два ждать до вызова.

— Я звонил знакомым, просил помониторить магические возмущения. Проблема в том, что воздействие нечисти…

— Богинки.

— Тогда все понятно. Все равно воздействие происходит в течении пары минут. Засечь толком не получится, но можно попробовать по карте. Тебе попробовать.

— Я не против, что предлагаешь?

Ярослав материализовал карту и оглянулся, в поисках куда разложить эту прелесть, так как ее размеры были просто гигантские. Карта была сделана под старину, на пергаменте.

— На бумаге поиск не проходит. Подозреваю, что в современной бумаге нет ничего натурального. Так что приходится на пергаменте по старинке. Все, кроме печати. Ты бы видела девушку в полиграфии, когда я притащил пергамент, выделанную кожу и деревянный пласт и заставил напечатать

Она мне навигатор предложила. С улыбкой во все тридцать два.

— Пошли в комнату.

Карта легла на пол ровненько. Даже прижимать не потребовалось.

— Держи.

В руку лег кристалл, как из фильмов про ведьм.

— Это горный хрусталь на серебряной цепочке.

— Ты инквизитора не привез?

— А зачем тебе он?

— Нас сжечь вместе с квартирой. Чувствую себя ведьмой.

— Если захочешь, то познакомлю с парочкой инквизиторов. Из итальянского посольства, на нашу землю им ступать не разрешено.

— Почему?

— Они чужеродны этой земле.

— Зачем же тогда приехали?

— Охранять от нечисти Россию.

По ухмылке волхва я поняла, что над незадачливыми папистами смеются все: от нечисти до колдунов.

— Ладно, настройся на работу.

Я зажмурила глаза и вытянула перед собой руку с зажатой в ней цепочкой с кулоном. С каждым разом я стала петь более осознано. Особенно, если пробовать не выкладываться на все двести из ста имеющихся.

Травушка расскажет мне о том, что случится,

Пропоет мне песню ночную…

Ляжет мне рассветною росой на ресницы,

Расплетет мне косу тугую.

Солнце взойдет в огне,

Позовет в дорогу далече,

Но не подняться мне,

Не лететь к нему да навстречу…

Маленький кулон потянул меня куда-то в сторону. Ну, делать нечего, пошла за ним.

— Отпусти его.

Я разжала руку, и острый хрусталь плавно поплыл в направлении севера Москвы, но завис, раздумывая.

Сколько раз я видела пожар-пепелище,

Сколько я ночей сна не знала.

Сколько мое сердце ошибалось, но все ищет —

Да судьбы своей не узнало.

Поздно ли, рано ли отыскать тропинку другую,

Чтоб из чужой земли

Возвратиться в землю родную…

Висевший над картой кусочек хрусталя завертелся юлой, немного сместившись в сторону ВДНХ, но затем снова повис без движения.

Забери меня с собою ты, перепелка,

Унеси в чащу глухую.

Стану серой птичкой незаметной — да и только,

Растоплю тоску ледяную.

Речка, моя сестра,

Примет и укроет волною,

Будет ко мне добра,

Разлучит навечно с бедою.

Песня закончилась, и с последнем «ю» кулон дротиком впился в центр ВДНХ.

— Фонтан дружбы народов, — Волхв огласил надпись.

— Поехали!

Я покидала в рюкзак все необходимое и встала у двери. Карта тем временем сложилась, кулон исчез в тех же недрах, и мы наконец вышли из квартиры. Меня все выходные катают на разных машинах и разные мужики. Как в сказке — то вообще никто не подходит, то аж трое катают. Что дальше? Моя машина заржавеет такими темпами.

Проспект мира встретил нас пробкой в сторону ВДНХ.

— По всем признакам это должна быть девочка того же возраста. Значит у фонтана разыскиваем девочек.

— Ты себе как это представляешь?

— Слабо. Но пока иных идей не нашла.

— Как приедем, я попробую поиск. Возможно на девочек будет печать жертвы или что-то похоже. Иных вариантов я тоже не вижу.

Припарковаться на ВДНХ в воскресенье летом, в хорошую погоду — та еще задача

Мы сорок минут охотились за место под солнцем, но в этих играх даже магия не поможет. Здесь она бессильна. Мы прошлись по парку, потом еще раз прогулялись около фонтана. И они «посидели еще немного, а потом еще немного». В конечном итоге мы кружили вокруг фонтана как секундные стрелки

с той же скоростью, постоянно разглядывая всю окрестность «Дружбы народов». Детей было много: в колясках, на роликах, самокатах, бегом и вприпрыжку. За время прогулки даже захотелось написать диссертацию на тему «Развитие электросамокатов и их роль в естественном отборе человека». Но поиск волхва так и не дал никаких результатов, а я поняла, что ни мороженное ни сладкую вату в себя больше не впихну.

У меня сложилось стойкое ощущение, что ребенок пропадёт. Но в конце концов мы их найдём. Кощунственно? Не знаю. Даже не думала об этом, просто знала и все. Пять часов — скоро должно случиться.

В пять часов и восемь минут от одной из статуй послышался крик. Вот, началось. Кричала одна из мамочек. Ее было очень жалко, но я смотрела на то, что происходило рядом. Женщина вытащила даже не пискнувшую девочку из кресла и повернулась бежать.

Старт, и я, уже как спринтерская лошадь, бегу за женщиной с седой косой. Спринтер я хороший — догнать догнала, уцепилась за косу и что есть силы дёрнула, затормозив за счет инерции. Нечисть повернулась ко мне лицом. Или чем это назвать? Зубы в три ряда, нос — ни один орёл такой клюв не имеет, абсолютно чёрные глаза, даже скорее провалы, и дыхание как из деревенского туалета на жаре. Если бы не намотала косу на руку, то я бы ее отпустила.

Девочка мирно спала, прижатая к груди этой польской нечисти. Та была именно Богинкой, но сильной, как какой-то Геракл. В отместку за мой рывок и для своего освобождения, она попыталась дёрнуть косу обратно. Я, как в старом анекдоте, сильная, но лёгкая, подлетела вверх на полметра и вперед на метр по направлению движения. От неожиданности к концу полета выпустила косу, а нечисть свободной рукой прописала мне удар в грудь. В глазах зарябило и дыхание сперло. Спиной о парапет я приложилась знатно. Дышать было больно, но на груди ран не было. Только джинсы порвала, хотя они и так были рваные, хуже им уже не будет. Руки-ноги двигаются, позвоночник не пострадал, но дышать было больно. Не опер все-таки, могла подумать мозгами-то? А то могла ими пораскинуть на весь фонтан.

Глава 25

В себя я более или менее пришла от базарной ругани, женского крика, воя сирен и просто осязаемого треска воздуха вокруг площади. Я была не столько в сознании, сколько обращала внимание