— Я слышал, он рассказывает, что я пнул собаку в область живота, — пыхтел Маленький Сэм. — Что это за штука — область живота?

— Брюхо, — без обиняков объяснил Стэнтон Гранди.

— Ты только посмотри. Он врет. Я никогда не пинал пса в брюхо. Однажды дотронулся до его бока башмаком и все — по доброй и существенной причине. Говорит, что я заманил его кошку. На кой мне его старая кучерявая кошка? Вечно таскает дохлых крыс и оставляет их повсюду. Да еще имеет наглость спать на моей области живота по ночам. Если бы он как следует кормил ее, она бы никогда не ушла от него. Но я не собираюсь гнать от своей двери несчастную, больную тварь. Я слышал его бред о лунах и верных коровах. Единственная польза, которую можно получить от луны — это предсказать погоду, а все, что касается верных или неверных коров, на его совести. Но я рад, что он счастлив. Да и я тоже. Могу петь, когда захочу, не выслушивая ядовитые замечания, вроде «Неплохой голос для жующего репу» или «Послушайте могил прискорбный звук!»[16] и прочие подобные пакости. Мне годами пришлось это терпеть. Но разве я устраивал из-за этого переполох? Или из-за его полуночных декламаций эпических стихов с воплями, кудахтаньем, хихиканьем, гоготом, бульканьем, тявканьем и подвываниями. Навряд ли вы когда-либо слышали такие безбожные вопли, какие умеет издавать этот бедолага. Он называет это «декламацией». Словно прокручивает тебя через мясорубку. И разве я был против, что он всегда возражал мне? Это придавало жизни вкус. Разве я был против того, что он был фундаменталистом? Нет, я уважал его принципы. Разве я возражал, когда он в воскресенья вставал в неурочный час, чтобы помолиться? Нет. Некоторые могли бы сказать, что его метод молиться непочтителен — он разговаривает с Богом, так же как со мной или с вами. Я не против непочтительности, но что мне не нравилось, так это его привычка прерывать молитву на середине, чтобы пригрозить дьяволу. Но все же, разве я спорил с этим? Нет, я не обращал внимания, но стоило мне принести домой такую красивую статуэтку, как Аврора, и нате вам, Большой Сэм вскакивает и закатывает тройную истерику. Я предпочел Аврору, так ему и передай. Во-первых, на нее приятнее смотреть, во-вторых, она не пробирается в кладовку без моего ведома и не лопает мои собственные закуски. Не стану больше говорить об этом, пусть болтает Большой Сэм, но когда-нибудь, если будет время, я расскажу об этом чертовски много, Гранди.

— Мне сказали, этот бедный дурак, Маленький Сэм, проводит дни, представляя, как рассыпает цветы на моей могиле, — говорил Большой Сэм мистеру Трекли. — И насмехается над моими молитвами. Не поверите, но он имел наглость заявить, что я должен сократить свои молитвы, потому что они мешают его утрешнему сну. И думаете, я сократил? Да ни на йоту. Твердил их дважды. Чего я только не вытерпел! Его пес почти сжевал мою облигацию победы[17], но разве я жаловался? Бог свидетель, что нет. Но когда моя кошка окотилась на его простыне, он рвал и метал. Кстати, о кошке, я слыхал, у нее опять котята. Думаете, Маленький Сэм прислал мне хоть одного? Я слыхал, их трое. А у меня нет никого, кроме тех двух уток, что куплены у Питера Готье. Они хорошая компания, но зная, что их придется однажды съесть, я расстраиваюсь. Разъясните-ка мне, мистер Трекли. Почему Иаков вопил и рыдал, когда поцеловал Рахиль?[18]

Мистер Трекли не знал или не захотел говорить. Некоторые обитатели Розовой Реки считали, что он был бы рад, если бы Сэмы убрались прочь.

— Потому что он обнаружил, что все не так, как должно быть, — усмехнулся Большой Сэм. Он остался весьма доволен этим днем, потому что перехитрил священника. Но его настроение для шуток о поцелуях, древних или современных, вскоре сошло на нет. Большого Сэма едва не хватил апоплексический удар, когда он узнал, что к Маленькому Сэму явились курортники, что снимали жилье выше по реке, и из-за ошибочного мнения, что тот является поэтом, попросили его продекламировать свой эпос. Самое ужасное, что Маленький Сэм сделал это. Прочитал от начала и до конца и так и не признался, что автор не он.

— Путь от поклонения идолам до воровства стихов — этого можно было ожидать. Заметьте, как опускается этот человек, — пылко заметил Большой Сэм.

V

Питер Пенхаллоу так исхудал и осунулся, что Нэнси начала опасаться за его здоровье. Она попыталась уговорить его принимать пилюли углекислого железа, но ее забота лишь натолкнулась на грубый отпор. Серьезный симптом, поскольку Питер никогда не увлекался сквернословием. Нэнси простила его, приняв во внимание, что он не может договориться ни с Утопленником Джоном, ни с Провидением. В тот самый день, когда Донне Дарк было позволено спуститься из своей комнаты, она заболела ангиной. Это означало еще три недели изоляции. Каждый вечер Питер сигналил своим клаксоном возле заколдованных врат или, попросту говоря, у восточной калитки Утопленника Джона, но это было все, что он мог сделать. По слухам Утопленник Джон поклялся пристрелить Питера, едва тот появится ему на глаза, и клан жил в жутком ожидании, не подозревая, что Текла спрятала ружье Утопленника Джона под кроватью в комнате для гостей. Не найдя ружья, Утопленник Джон игнорировал Питера и его вопли, но переносил все на бедную больную Донну, которая к этому времени уже была готова умереть из-за невзгод. Лежать в постели неделю за неделей, уставившись на эти кошмарные, ненавистные ей обои, выбранные Утопленником Джоном. Жуткие сине-зеленые обои с блестящими звездочками — верх элегантности, по его мнению.

Она лишилась всей своей красоты, — так она считала. Она плакала и утверждала, что не хочет выздоравливать. Питер больше не сможет любить ее, мертвенно-бледную, изможденную, превратившуюся в скелет — именно это она увидела в зеркале, когда наконец встала с постели после ангины. Врач посоветовал вырезать гланды, как только она наберется сил для операции. Об этом донесли Питеру, что увело его еще дальше по тому пути, который, как считали теперь все его друзья, прямиком ведет к безумию. Он не верил в операции. Он не позволит, чтобы у его несравненной Донны что-то отрезали. Они пытаются убить ее, вот что они делают, это проклятое племя. Ежедневно, не меньше дюжины раз, он проклинал миссис Тойнби Дарк. Если бы ни она, Утопленник Джон не узнал бы о помолвке Донны, и та не попала бы под столь строгое наблюдение, и Питер смог бы увезти ее прочь от всех этих корей и ангин, и кукиш всем вашим микробам. Но теперь…