выходили в сад. На улице стемнело, в комнате зажгли свечи. А потом появилась вдруг та самая Марфа, в компании ещё одной горничной. Девушки бросились закрывать окна.

— Гроза надвигается, — ответила на вопросительный взгляд тётушки вторая горничная. — Вот-вот хлынет!

Будто в подтверждение её слов, по подоконникам застучали первые крупные капли. Через минуту постукивание слилось в единый шум. Через пять минут сквозь стену дождя уже едва просматривались деревья в саду.

Естественно, Катерина Матвеевна и её тётушка запричитали в голос, что никуда меня в такую погоду не отпустят. Оставайтесь, Владимир Всеволодович, ночевать.

Изначально я собирался, выйдя из гостей, изобразить Знак и без лишней пыли свалить к себе в усадьбу. Благо, на текущем ранге мог исполнять это даже без меча. Но сейчас выходить под проливной дождь совершенно не хотелось, а светить свои охотничьи навыки благородному собранию хотелось ещё меньше.

Кто владеет информацией — владеет миром, придумано не мной и не сейчас. Чем меньше обо мне будут знать потенциальные враги, тем лучше. Катерина Матвеевна со своими неуважаемыми братьями, может, и не близка. Но ляпнуть по простодушию что-то лишнее — это ей, насколько понимаю, как не фиг делать. Не говоря уж о тётушке и дядюшке.

Я поддался на уговоры и позволил отвести себя в гостевую спальню.

Там всё уже было готово. Уютная постель, взбитые подушки, плотно закрытые ставни. Грозовой фронт ушёл, за окном больше не гремело и не сверкало. Остались только дождевые капли, монотонно барабанящие по крыше.

Засыпать под такое — милое дело. Если Катерина Матвеевна вдруг решит меня навестить — проснусь раньше, чем откроет дверь, в этом я не сомневался.

Мысленно прикинул шансы — придёт или нет. Решил, что «за» и «против» — примерно поровну, после чего гадать мне наскучило. Я уснул. А проснулся оттого, что кто-то осторожно приоткрыл дверь.

Сон улетучился мгновенно, как не было. Я всмотрелся в темноту. Дождь, оказывается, закончился. В небе появилась луна, и сквозь прорезанные в ставнях крошечные фигурные окошки в комнату попадал свет. Немного, но мне хватило, чтобы разглядеть — к кровати приближалась девичья фигурка в тонкой, почти невесомой рубашке. Длинные волосы распущены, окутали её до самого пояса. Двигалась девушка молча.

Я прикрыл глаза, сделал вид, что по-прежнему сплю. Интересно было, что произойдёт дальше.

Фигура приблизилась, постояла у кровати, разглядывая меня. Потом опустилась на колени и осторожно откинула в сторону одеяло.

Спал я в нижнем белье — шароварах из тонкого полотна, чуть ниже колена. Такое тут носили вместо трусов. Благородному барину на сон грядущий полагалось надевать ещё ночную рубашку и ночной колпак, но это было уже выше моих сил. Про шаровары-то не каждый день вспоминал.

Лицо девушки осветила луна. Она не отрываясь смотрела на меня. Я увидел, как скользнул между пухлыми губами язычок. Ладошка девушки потянулась в моему паху.

Она, должно быть, собиралась распустить завязки, но ухватить их не сумела. Пальцы наткнулись на невидимую преграду. Девушка озадаченно потянулась к завязкам второй рукой. Тот же результат.

— Хм-м. Ну, так-то, я не то чтобы против. И не сказать, что у меня такое уж предубеждение против русалок. Но я охотник, всё-таки. И как-то это странновато получается. Чуть-чуть немножко какая-то дичь. Не находишь?

Марфа отшатнулась. Я резко, одним движением сел и поймал её за руки.

Обычные, тёплые. Вполне человеческие. И всё остальное, просвечивающее под тонкой рубашкой — очень даже человеческое. Я бы сказал, ярко выраженное.

— Охотник, — глядя мне в глаза, прошептала Марфа.

— Он самый. Что тебе нужно, спрашивать не буду. Тут полным идиотом надо быть. Вопрос — зачем тебе это?

— Полюбит меня охотник — сстану человеком. Навссегда.

Шипящие буквы она, как и все твари, пришёптывала. Вероятно, поэтому в основном молчала. Хотя, может, в принципе не очень разговорчивая.

— Вот оно что. Именно охотник?

— Или хозяин. Но хозяин ссказал, грех это.

Хозяин — видимо, тот, кто повесил ей на шею крест. То есть, дядюшка Катерины Матвеевны. Стойкий какой, ишь ты. Респект.

— Сслужить ему буду год. Ессли пока сслужу полюбит меня охотник, сстану человеком.

— Эк у вас там интересно всё устроено. А «полюбит» — чисто физически? Свадьба, ипотека, на дачу к тёще — в комплекте не идут?

Русалка промолчала. Видимо, не поняла. Мозгов у тварей в принципе не богато. Хотя, кто её знает — может, и в человеческом облике умом не блистала. С другой стороны, я с ней и не в шахматы играть собираюсь…

— Полюби меня, охотник, — прошептала русалка. — Я к людям вернутьсся хочу.

Я отпустил её руки. Русалка снова потянулась ко мне. Я мысленно сотворил нужный знак и убрал Доспех.

Ну, что вам сказать. Изголодавшаяся по мужской любви русалка — это такой ураган, с какими до сих пор мне встречаться не доводилось. Уж здесь, в этом мире, точно. Моё полное сил двадцатилетнее тело отвечало на её любовь так же бурно. Единственное, о чём приходилось заботиться — соблюдении тишины. Рановато пока Катерине Матвеевне столь мощно расширять кругозор. А тётушке с дядюшкой — пожалуй, поздно.

Лунный свет за окном сменился проблесками рассвета. Мы с русалкой — или уже с бывшей русалкой? — в очередной раз оторвались друг от друга и тяжело дышали. Когда я услышал за дверью торопливые шаги. В этом крыле дома находилась не только гостевая спальня, в которой разместили меня, другие комнаты тоже присутствовали. Но я отчего-то не сомневался, что тот, кто идёт по коридору, постучит в мою дверь.

Набросил на русалку одеяло. Приказал:

— Пока не разрешу — не двигайся! Голос не подавай! — и в ту же секунду в дверь постучали.

Как в воду глядел, надо же.

Для достоверности я выждал немного. Потом, ворча, встал и подошёл к двери.

— Кто там?

— Это я, Владимир Всеволодович! — послышался девичий шёпот.

Да кто б сомневался, блин. Ладно, попробую как-нибудь осторожно её сплавить отсюда. В принципе, я ничего не имел против ночных визитов Катерины Матвеевны. Но, с одной стороны, русалка, а с другой… С другой, как-то всё слишком уж просто, даже не интересно. Хотелось думать, что Катерина Матвеевна немного не такая.

Я открыл дверь, и девушка тут же проскользнула в комнату, остановилась на середине.

— Вы должны понять, что, находясь здесь, я себя компрометирую, — прошептала она.

Снарядилась, к слову, что надо. Накинула шерстяной плащ, закрывающий голову. К чему