порывам. Но за всем этим кроется какое-то травмирующее событие, которое разожгло в нем жажду убивать, причем убивать зрелищно.

– Почему он не побоялся оставить свою ДНК на теле первой жертвы?

Грейс встала, открыла ящик стола и достала оттуда пачку сигарет.

– Курю по одной в месяц, – объяснила она, закурив «Мальборо». – Это трудный вопрос, и у меня нет на него ответа. Но интуиция подсказывает, что это имеет решающее значение. Оставлять слюну на теле жертвы очень рискованно. Чтобы отведать плоти своей жертвы, достаточно отрезать кусочек. Возможно, что в такие моменты он терял над собой контроль. Извините, но мне пока это понять не удается.

2 января

На следующее утро, когда в газете появилась статья Милези, Безана поспешил в редакцию. Ему требовалось поговорить с директором. Приземистый, лысый, с огромным животом, Каннистра́ имел обыкновение обрушивать на собеседника ливень из слов, при этом активно жестикулируя. Уроженец Козенцы [68], он переехал в Милан учиться в Университете Боккони, но учебу так и не закончил. Карьеру он сделал благодаря протекции одного крупного финансиста, который умер несколько лет назад. Он познакомился со своим благодетелем, когда был в Нью-Йорке в качестве корреспондента другой газеты. Его представили американские либералы-интеллектуалы, экономисты из Гарварда и биржевой маклер с Уолл-стрит. Финансист был убежден, что имеет дело с лауреатом Пулитцеровской премии, и сразу же предложил ему возглавить газету. Когда же покровителя не стало, Каннистра́ немедленно начал себя ловко рекламировать, появляясь во всех мало-мальски значимых политических салонах и передачах. Так ему удалось остаться на плаву, но кто знает, надолго ли.

Всякий раз, когда Марко заходил к директору поговорить, его заставляли ждать в приемной, а когда наконец приглашали войти, Каннистра́ отвечал односложно, уставившись в экран ноутбука или айфона, где постоянно мелькали сообщения.

– Ах, извини, подожди минутку, я должен ответить Стиви, знаешь, моему другу, обозревателю из «Вашингтон пост». – Потом начинал звонить телефон. – Да-да, соедините меня. – И директор поворачивался к Безане: – Извини, это председатель Совета.

– Может, мне уйти?

– Нет-нет, останься.

Но некоторым приходилось еще труднее: тем, кто был в немилости, не предлагали даже сесть. Он их «брифинговал», вынуждая бегать взад-вперед по коридору. И эта пытка или ритуальный танец, смотря как назвать, могла длиться дольше получаса под насмешливыми взглядами заместителей директора и главных редакторов.

– Ты видела статью о нем на Википедии? – спросил Безана у Иларии.

– Нет, а зачем?

– Она очень смешная. Альбертини, Монтанелли, Скальфари [69] ничто по сравнению с ним. Руководство Каннистра́ представлено как самое долгое и славное в истории газеты. Там говорится, что, придя в нашу газету, он произвел революцию в редакторском подходе к статьям, добившись невероятных достижений и разгромив конкурентов в момент кризиса. Да с чего бы это? У нас кругом долги, тиражи снижаются, нас толпами выпихивают на пенсию, но никого на наши места не берут.

– Может, он сам написал эту статью? – отозвалась Илария.

– Ему в этом нет нужды, – усмехнулся Безана. – Льстецов вокруг него хватает. Конечно, немного удивляет отсутствие сведений о его личной жизни. Но это понятно. Он женат, но жена – журналистка в RAI [70] и живет в Риме. В Милане он живет в одиночестве, но несколько лет сожительствовал с менеджером одной финансовой компании, представляя ее всем как свою жену. К тому же должен тебя предупредить: если случайно понадобится к нему зайти, ни в коем случае не закрывай за собой дверь: он, как ненормальный, кидается на всех женщин.

– Даже если я буду в комбинезоне?

– Нет, в комбинезоне можешь быть спокойна.

Безана рассмеялся и помахал ей рукой. Они пришли.

– Ну, ни пуха… потом расскажешь, как было дело, – попрощалась Пьятти.

Секретарша попыталась не впустить Безану (директор разговаривал по телефону с министром экономики), но он все равно вошел, даже не постучавшись.

– Почему ты послал на место преступления Милези? Монстр из Боттануко – мое дело! – крикнул Безана прямо в лицо директору.

Каннистра́ поднял голову, удивленный таким вторжением.

– Я вообще об этом ничего не знаю. Это было распоряжение главного редактора. – И вернулся к своему телефону: – Ты ретвиттнул мое предложение о краудфандинге для музеев? Хэштег: #saveyourmuseum. Знаешь ли, культура – это горючее Италии.

– Знаешь ли, а мне плевать на музеи, – ответил Безана.

– Слушай, время обеденное, пошли вместе в столовую, там и поговорим, – ловко отвлек его Каннистра́, быстро встал со стула и взял под руку.

Высвободиться было трудно, хотя Безана предпочел бы ресторан с садом и верандой, куда директор обычно приводил высокоуважаемых гостей, при этом строго ведя расходы.

Тем временем Каннистра́ пытался задобрить его, давая понять, что проблема со стажеркой у него под контролем.

– Эта Терри, черт возьми, настоящий дьявол, – усмехнулся он.

– Лиззи, – поправил его Безана.

– Ну, Лиззи. Хорошенькая, я тебя понимаю, но она стерва. Ну, как бы там ни было, мне удалось ее нейтрализовать. По счастью, ей хватило того немногого, что я предложил. Я поручил ей написать пару статей о ресторанах, и она успокоилась.

В просторном зале столовой было оглушительно шумно, столы стояли слишком близко друг к другу, и все это не располагало к деликатному разговору. Между тем Каннистра́ прочно завладел инициативой и говорил без передышки.

– Вы все придерживаетесь старой концепции журналистики, – орал он, склонившись над тарелкой обжигающе горячих спагетти. – Это взгляд собственнический, корпоративный. Словно ваши подписи еще что-нибудь значат. Вы понимаете, что мы живем в цифровую эпоху? В сети любая подпись вообще ничего не значит. Надо все делить между собой, содержание статей и темы кочуют из одной газеты в другую, из постов в социальных сетях в профили пользователей и больше никому не принадлежат. А тут ты, со своей ревностью к рубрике.

Безана молча ел свой рис, стараясь, чтобы туда не попадали брызги, летевшие изо рта директора. Когда он перешел к ананасу, у него скрутило желудок, а о воровстве Милези они уже не говорили. Директор быстро откланялся и убежал по важным делам.

2 января

В лифте Безана встретился с Роберто. Начальник отдела показал ему большой палец: «Во!»

– Радуешься, что напечатали «сенсацию» Милези?

– Да брось ты, Марко. Это дело было и есть твое. Он до того доставал нас целыми неделями, что мы не смогли ему отказать. Но я имел в виду другую сенсацию.

– Какую сенсацию?

Двери лифта открылись, и они вместе вышли во внутренний дворик редакции.

– Я говорил о твоей подружке Лиззи.

– Она мне вовсе не подружка. Я бы сказал, что она меня ненавидит. Во