всю семью: мать в клинике, сына, мужа, сидящего на социальных выплатах, и сестру, мечтающую стать балериной.

– Мы чувствовали себя неловко, потому что весь городок начал называть ее шлюхой, – говорила Лючилла, – но и от денег ее, конечно, не отказывались. Еще бы!

Безана старался подбодрить ее, все время согласно кивая.

– Я же вела себя ужасно: потратила деньги для учебы в балетной школе на пластику носа. Мне казалось, что именно из-за носа я не так хороша собой, как сестра.

Безана улыбнулся, но прерывать женщину не стал.

– Я была убеждена, что учеба ни к чему не приведет. Один знакомый пообещал устроить мне пробу на телевидении. На самом деле это был вышибала, приятель другого вышибалы, охранника на съемочной площадке. Я тратила все свое время на подготовку к пробам и была уверена в успехе. Меня настолько захватила эта возможность, что я не замечала ничего, что происходило вокруг.

– И не заметили, как между сестрой и вашим женихом завязались отношения.

– Все обстояло гораздо хуже. Это были не просто отношения, это была нездоровая любовь. Настолько нездоровая и всепоглощающая, что она отослала сына к бывшему мужу. Бедного мальчика в буквальном смысле слова выкинули из дома. Для них больше никого не существовало. Они чувствовали свою вину, и казалось, что весь тот вред, который они причиняли друг другу, служил им наказанием. Находиться вместе они могли, только когда напивались, и в этом состоянии дело доходило до истязаний. Дана его провоцировала, рассказывая о своих клиентах, и Кристиан крепко ее избивал.

Илария не хотела больше это слушать и отвернулась. Ей было гораздо интереснее наблюдать за тепло укутанными девочками на горке, которые с радостным визгом съезжали по ней.

– Однажды я застала их в самый разгар ссоры и расплакалась. Обнаружить такую жестокость было гораздо хуже, чем обнаружить измену. Я и представить себе не могла, что они зайдут так далеко. Я даже почувствовала себя виноватой, что оставила их одних и не дала им понять, что против таких развлечений. Моя сестра была привязана к стулу и кричала, чтобы я убиралась вон. Кристиан тоже кричал, а в руке у него была канистра с бензином. Тогда я побежала в полицию.

Илария против воли вспомнила своих родителей. Перед ней возникло мамино лицо, все в кровоподтеках. Она упорно утверждала, что поскользнулась на льду, но Илария знала, что это неправда. Сколько раз родители будили ее по ночам своими криками. А по утрам, когда она вставала готовить завтрак, находила на кухне выбитые стекла, осколки разбитой посуды на полу и маму, которая убирала весь этот мусор: «Я оступилась, когда вынимала посуду из машины».

К горлу подступила тошнота, и Пьятти вскочила, зажав рот рукой и стараясь отдышаться. Нечего раскисать, она сама выбрала работу, где такие истории встречаются на каждом шагу.

– Все в порядке, Илария?

Пьятти кивнула.

– Прошу прощения, наверное, полента плохо пошла, – соврала она и снова уселась на место.

– Когда приехала полиция, они, обнявшись, лежали под одеялом и смотрели телевизор, – продолжила Лючилла. – Они сказали, что мне все приснилось, а может, я была пьяна. А потом сестра его бросила. С меня словно тяжкий груз свалился. Она временно переехала ко мне, потому что дома не чувствовала себя в безопасности. И тут начался ад.

– Почему?

– Кристиан обзвонил клиентов Даны, чтобы лишить ее работы. Угрожал поджечь массажный салон, заперев всех внутри. И многие клиенты действительно перестали ходить. Кристиан названивал нам по телефону и старался запугать. Он орал, что отрежет нам головы и в наши разинутые рты сделает минет. Мы пытались обратиться в полицию, но это были лишь словесные угрозы, поэтому они ничего не могли сделать. Нам посоветовали отправить его на принудительное лечение. Но психиатр из неотложной помощи заявил, что, если он не проявляет признаки бесконтрольной жестокости, они не вправе его забрать. Наконец, мы обратились к адвокату. Только было уже слишком поздно. Через неделю Дана погибла.

– И где Кристиан сейчас?

– Исчез. Найдите его, пожалуйста. Мне страшно.

3 января

Единственным, кто мог знать, где сейчас находился Кристиан, был его работодатель, Ренато Пинья, ведущий телепередач местного канала и владелец нескольких частных клубов, а также создатель и куратор крупнейшего в Италии фестиваля эротики «БергАморе», который уже несколько лет проходил в Бергамо.

Безана и Илария отправились в ночной клуб «Годзилла» в коммуне Каприате-Сан-Джервазио, где располагалась штаб-квартира Пиньи. У входа их остановил вышибала. Безана объяснил, что они журналисты и у них назначена встреча с хозяином заведения.

– Входите, я позову Рене, – сказал вышибала.

Рене оказался пятидесятилетним уроженцем Озио-Сотто с лицом хорька, лысой головой и безволосой грудью.

– Садитесь, пожалуйста, – предложил он с улыбкой. – Здесь мы можем спокойно поговорить. Могу я предложить вам коктейль?

Они уселись на диванчики, обитые черной кожей, такие же гладкие и блестящие, как лысый череп и безволосая грудь хозяина клуба. Естественно, Безана от предложения не отказался. Невозможно допустить, чтобы он упустил возможность отведать их «Кровавую Мэри». Пьятти заказала какую-то абсурдную диковину: беконтини, то есть мартини с беконом. Безана поморщился.

– Ваш фестиваль имеет большой успех, – начал он, чтобы растопить лед.

– Это сейчас, – отозвался Рене, – а сначала нам объявили настоящую войну. Сбор подписей, сидячие забастовки, допросы в Городском совете… Но потом все постепенно вошло в колею, к нам стали приезжать со всей Италии и даже из Швейцарии. Во время фестиваля ни в одном из отелей от Дальмине до Бергамо не было ни одного свободного номера. «Берг-Аморе» превратился в настоящий популярный фестиваль: пиво, казончелли, свиные ребрышки, салями, картошка фри – все как на празднике Единства. Один стриптиз сменяет другой, из-за столов выходят только часам к трем ночи. Сюда съезжаются молодые в поисках суперэмоций, зрелые пары, старающиеся вернуть былую страсть в отношения, и даже отцы с детьми-подростками.

– Интересный социальный феномен, – задумчиво проговорила Илария.

– Люди устали смотреть порно в одиночестве, сидя перед компьютером. Они хотят участвовать, разделять эмоции с другими, делиться опытом, им необходимо создать себе персональный виртуальный мир. И все становятся в очередь, чтобы полюбоваться на силиконовые сиськи Марики Сильвер или на вытатуированный Везувий на лобке Элианы Фукалот. В городских рок-клубах посетителей становится все меньше, зато фестивали типа «БергАморе» собирают огромные аудитории. В первый год у нас было две тысячи посетителей, а сейчас уже больше двадцати пяти тысяч.

В этот момент вошли две девушки. На одной из них, блондинке, была маечка с полосками лиловых, голубых, оранжевых и зеленых страз. Мягкий высокий воротник прикрывал грудь только до