Грейс заказала себе джин-тоник, а Ник – бокал игристого. Они оба загорелые, в прекрасной форме, только что вернувшиеся из отпуска на Сейшелах. Некоторое время они рассказывали о поездке, а потом Грейс положила руку на плечо Безаны.

– Давайте перейдем к самому важному. Ты занимаешься интересным случаем, Марко. Этот серийный убийца войдет в учебники.

– Технически это пока не так, потому что на данный момент известно всего о двух убийствах, а не о трех хотя бы, – поправил Безана.

– Доверься мне, – улыбнулась Грейс. – Несомненно, это серийный убийца, к тому же очень изобретательный. Сейчас он просто остановился.

1 января

Они находились в доме Ника и Грейс, который он получил в наследство от матери и намеревался отремонтировать, потому что в глубине души всегда хотел вернуться в Милан. Безана уже поставил кипятиться воду для пасты и теперь посвящал Грейс в детали дела, показывая фото с места преступления. Она к таким картинкам была привычна, а потому спокойно грызла сухарики.

– Это не секта, – заявила она. – Секта тут ни при чем.

Протянув руку к разделочной доске, Грейс взяла кусочек сыра.

– В криминологии существует точная классификация каннибализма. Для удобства эта классификация разбита на четыре категории. В случаях ритуального каннибализма убийцы убеждены, что, убив жертву, они приобретают некоторые ее черты или получают поддержку некоего божества. Этот тип каннибализма вдохновлен древними магическими традициями племенного строя.

– Значит, сатанизм все-таки мог иметь место, – вмешался Безана.

– Конечно, но дай договорить, почему они ошибаются. Случаи связи каннибализма и сатанизма, особенно среди молодежи, это так называемый «кислотный сатанизм», например «Чикагских потрошителей» [63]. Группа двадцатилетних любителей хеви-метал в 81-м разъезжала по дорогам в фургоне, ловила проституток, насиловала их и жестоко мучила в своем кампере [64]. Тонкой металлической проволокой они ампутировали грудь жертвы, мастурбировали над открытой раной, а потом поедали отрезанные куски мяса.

– Какой ужас! – Илария закрыла руками лицо.

– На самом деле при помощи этих ритуалов «кислотные сатанисты» пытались управлять миром, который их отвергал. Эти ребята, как правило, жили в сильной нужде и стремились отождествить себя с дьяволом, в котором воплощались их антисоциальные фантазии.

– Как и «Звери Сатаны» [65], – вставил Безана.

– Динамика та же, но эти не были каннибалами, – ответила Грейс.

– Почему же ты тогда исключаешь след сатанистов?

– Потому что все это – постановка. Мне достаточно взглянуть на фото, чтобы понять, что здесь речь идет об организованном серийном убийце. И это не группа. Группы действуют более беспорядочно и состоят из потерянных ребят, плохо образованных и с низким интеллектом. А ваш убийца обладает высоким IQ и образованием выше среднего. Он стремится говорить с вами, он бросает вам вызов.

– Ты хочешь сказать, бросает вызов следователям, – поправил ее Безана.

Отхлебнув красного вина, Грейс помотала головой.

– Нет, его интересуют именно СМИ. Вашему убийце нравится читать посвященные ему статьи, он отслеживает все телепрограммы, где о нем говорят. Скажу больше, возможно, он ищет прямого контакта, комментируя статьи в сети под каким-нибудь ником или посты на «Фейсбуке» или «Твиттере». Он может появляться на публике или в группах, которые сопровождают журналистов. Может и сам давать интервью.

– Почему ты говоришь с такой уверенностью?

– Потому что месяц тому назад мне стукнуло пятьдесят, а когда я начинала изучать эти вещи, мне было двадцать, мой друг. Хочешь, я тебе его опишу?

– Хорошо бы.

– Это мужчина, светловолосый, ему от тридцати пяти до сорока пяти лет, живет либо один, либо с матерью. Но он вовсе не маргинал и не имеет проблем с социализацией. Напротив, он вежлив, деликатен, вызывает к себе доверие, окружен друзьями, но все это отношения поверхностные, потому что он не способен на эмпатию. Он обладает превосходным интеллектом и хорошим уровнем образования. Принадлежит к среднему классу, тщательно следит за собой, в чем зачастую доходит до маниакальности. У него чистый и современно обставленный дом. Живет он, как правило, рядом с матерью, в той же квартире или в доме по соседству. У каннибалов патологическая привязанность к матери, все начинается именно с этой привязанности.

– «Психо» [66], – тихо произнесла Илария.

– Совершенно верно, – отозвалась Грейс. – Знаменитый фильм, снятый по мотивам романа, был вдохновлен реальной историей. Я имею в виду Эда Гина [67]. У серийных убийц часто возникают болезненные отношения с матерями.

– Расскажи еще что-нибудь о его личности, – попросил Безана.

– У него хорошая работа, даже если он недоволен тем, что это ремесло не соответствует его грандиозному самомнению. Разумеется, у него нет судимостей, ибо он тщательно себя контролирует. Он патологический врун, манипулятор, ему нравится влиять на других, поэтому он стремится окружать себя слабыми людьми. Он не испытывает ни чувства вины, ни раскаяния, даже после убийств. Насколько я понимаю, он не собирает трофеи, но оставляет свою подпись. Думаю, он пришел в бешенство, узнав, что какой-то самозванец осмелился подделать его подпись, и не исключаю, что решил с ним расправиться. На данный момент он не может этого сделать, потому что за Форести следит полиция, но ему нужно, чтобы Форести умер. А завтра он разозлится еще сильнее, когда узнает, что шайка идиотов посягнула на его сцену.

– Он любит находиться в центре внимания, – задумчиво протянул Безана.

– Более того: он не выносит, когда говорят о ком-нибудь другом. Промахи следователей вызывают у него отвращение. Когда они совершают ошибки, он думает, что они недостаточно стараются, и ощущает потребность помочь им с уликами, чтобы стимулировать. Он считает себя выше магистратов, полиции и журналистов. А потому я уверена, что он попытается наладить с ними контакты, если только уже тайком не наладил. Он гордится, что подчинил себе даже вас, и убежден, что сделал это с легкостью.

У Иларии по спине пробежал холодок. Она надеялась, что он не попытается установить контакт с ней. Пожалуйста, только не это. Она почувствовала себя беззащитной: в обычном человеке трудно распознать врага и оставаться начеку. Ей просто было страшно. Страшно находиться рядом с ним и ни о чем не догадываться.

– Почему он подражает именно Верцени? – спросил Безана.

– По-моему, чтобы привлечь к себе внимание СМИ, – ответила Грейс. – Это чисто театральный выбор. Возможно, он убивал раньше, но убийства никто не заметил, и это его задело. Как я полагаю, он родился и вырос в долине и еще в детстве наслушался рассказов о Верцени. Так что фигура Верцени вошла в его фантазии естественным образом. Возможно, он с детства идентифицировал себя с ним, чтобы дать волю своим садистским