– Традиция такая?

– Именно.

– А у вас в семье чтут традиции, да?

– Да, представь себе! – с вызовом ответила она.

– Отлично!

– Федя, почему ты иронизируешь?

– Да боже меня сохрани, какая ирония! Так что требуетсяот меня?

– Только быть к вечеру в форме.

– В форме? Это что значит?

– Федя, – укоризненно проговорила Мака, – тыне хочешь знакомиться с моим папой, да?

– Честно?

– Значит, не хочешь? И жениться на мне тоже не хочешь?

Глаза налились слезами, губки надулись.

– Мака, прекрати! Я действительно не жажду бытьмикробом, которого разглядывают под микроскопом! Мне, знаешь ли, на предметномстекле неуютно!

– Федя, почему ты так настроен против папы?

– Как я могу быть настроен против твоего папы, если яего никогда даже не видел!

– Вот и я думаю – почему? Вероятно, ты переносишь напапу свое отношение ко мне!

– Что за вздор!

– Ну тогда я вообще не понимаю! Федя, если ты не хочешьна мне жениться, то так и скажи!

Ее глаза были полны слез.

– Не выдумывай! Я же сам просил твоей руки!

– Знаешь, если бы я редактировала твой текст, я быпоставила галочку возле этой фразы!

– Почему? – опешил он.

– Потому что это звучит слишком литературно.

– Ты просто хочешь сказать мне какую-нибудь гадость,да? Почему-то во Франкфурте тебя не смутило, когда я сказал, что буду проситьтвоей руки.

– Там был другой контекст.

Она меня не любит, вдруг отчетливо понял он.

– Федечка, не сердись, – словно опомнилась она исразу начала журчать и ластиться к нему. – Ну Федя, не будем ссориться,наберись терпения, посиди один вечерок с папой, я уверена, вы друг дружкепонравитесь. Ну пожалуйста, ради меня. Федечка, я так тебя люблю, не огорчайменя!

– Ладно, – сдался он.

Может, и в самом деле все будет нормально. Мака умчалась. Аон все прокручивал в памяти только что состоявшийся разговор. Наверное, емупомерещилось… Но в какой-то момент у него было ощущение, что он вдруг увиделдругую Маку, жесткую, холодную, взрослую… Такая Мака совсем ему не понравилась.Но он предпочел не думать больше об этом. Наверное, она просто была крайнераздражена.

Он сел за стол, включил компьютер и попытался работать. Но вголове была полная тупость, ни одна нормальная фраза не складывалась. Онненавидел такое состояние. Выключил компьютер и решил пройтись. Не помогло.Снова попытался работать, и снова ничего не получалось. К черту, решил он,сегодня даже и пробовать не стоит. Надо пережить эту треклятую встречу с тестемкак стихийное бедствие и завтра уже со спокойной душой писать дальше.

Он вытащил из ящика наброски своей грустной повести. Онапоказалась ему такой унылой и скучной, что он едва не порвал листки. Новсе-таки не порвал, а убрал назад в ящик. Сегодня слишком дурное настроение,чтобы судить здраво. Когда он был в таком настроении, ему ничего не нравилось.Даже у обожаемого Льва Толстого он видел лишь недостатки, невозможно и неуклюженавороченные фразы, иной раз до того тяжелые, что начинала болеть голова. Ктому же его безмерно раздражала и нервировала мысль о предстоящем вечере. Ончто, боится неодобрения? Глупости. Тогда в чем дело, Федор Васильевич? А чертего знает. Скорее всего, в том, что он, напротив, боится одобрения, боится, чтотеперь уже надо сделать решительный шаг и при полном одобрении Макиныхродителей раз и навсегда залезть в этот треклятый кузов семейной жизни с Макой.

Он подошел к зеркалу, провел рукой по щеке. Сегодня он ещене брился. Друг Федор, пожалуйте в кузов. Здравствуй, груздь! Причем груздь тыуже не слишком молодой, так, полушлюпик. А грузди шлюпиками не бывают! Этонастоящие грузди, а грузди метафорические – запросто! Здравствуй,метафорический груздь! Тебе уже за сорок – и пора, пора в свой уютный,отремонтированный кузов. Пойдут груздята… Мака скажет, что им тесно и двадвухкомнатных кузовка надо поменять на один большой, и там тоже надо будетделать ремонт… А пока мы поживем у мамы, Федечка. И там, у Макиной мамы, тобойуже станут помыкать целых три женщины…

Его охватила такая тоска, что хоть вешайся. Он быстрооделся, выбежал на улицу и сел в машину. Куда ехать? А поеду-ка я к Левушке. Онпосоветует что-нибудь умное… С ним можно выпить… Тебе нельзя сегодня пить,груздь! Ты должен произвести впечатление на папу-трезвенника. Чтоб ему пустобыло, этому папе! Не хочу! «Федечка, ради меня!» – умоляла Мака. Нет, пить небуду, к Левушке не поеду. Один раз выпив яблочного вина, я уже натворилглупостей… Но то немецкое яблочное вино, а тут родная русская водка. От водкия, кажется, особых глупостей не делал, я же не алкаш… А ведь запросто им стану,просто от тоски…

И он все-таки поехал к Левушке, купив по дороге бутылку. Отодной бутылки с таким собутыльником, как Левушка, ничего не будет!

Но, как ни странно, Левушки не оказалось дома. Может, и клучшему? Надо, вероятно, купить цветов теще. А что дарить тестю-трезвеннику? Дана кой черт мне ему что-то дарить, этому мудаку? Я его уже ненавижу. За что?Понятия не имею. Но это же абсурд! Интересно, почему он не пьет? Может, он впрошлом алкоголик? Завязавшие алкоголики – нудная публика. А вдруг наши с Макойдети будут какими-то ущербными из-за такой наследственности? Надо осторожненькоузнать, окольными путями, как говорится, в семье ведь такие неприятные фактыобычно стараются скрыть… О господи, что это со мной, я мечусь по городу какугорелый козел. Нет, надо еще раз проверить свои чувства. Вот сейчас поеду ксебе на квартиру, там Мака ждет, когда привезут какие-то двери… Скажу, чтосовесть замучила, что решил приехать помочь ей… И посмотрю… Еще разок посмотрюна нее как бы со стороны… И если что, выскочу в окно, как Подколесин… Скроюсьна фиг…

Куда ты, идиот, скроешься? Квартира-то твоя, и Мака вот ужебольше месяца не щадя живота делает там ремонт. Совесть не позволит… А что жеделать, если я не хочу жениться? Не хочу! Какая жизнь меня ждет, если я впал втакую панику перед последним решающим шагом? Совершенно не хочу делать этотшаг… Но это неприлично, там Мака сделала ремонт… А я предложу ей обмен,обменяем наши квартиры, и вся недолга. А если она не согласится? Ничего, я ееуговорю. А может, я просто возмещу материально ее физические и нервные затраты?По расценкам дорогого прораба. Фу, что за мысли? Лучше я подарю ей машину. Онаже так хотела машину. Куплю ей «пежо», и пусть гуляет… Не стыдно тебе, груздь?Она же любит тебя, и ты сам назвался груздем, никто не неволил… Из-за чего ятак распсиховался? Подумаешь, папаша! Ну его в баню, этого папашу. Это ей онпапаша, а мне – хрен с горы… Но Маку все-таки жалко…