– Баська, ты чудо!

– Ты небось думаешь: идиллия у них тут… Нет, идиллииникакой не наблюдается – люди разные здесь, хоть мы не всякого принимаем,кто-то все ж кому-то завидует, кто-то на кого-то обижается, но тем не менее тутхорошо. Тихо. Мне только обидно, что Марьянка не желает тут жить.

Марьянка была дочерью Баси от первого брака. Она училась вМоскве в Литературном институте.

– Боже мой, Баська, меня только сейчас осенило… Слушай,а что, если мне попробовать Марьянку в качестве редактора, я как раз ищучеловека…

– Да ты что! Разве можно с ней связываться? Самоенеобязательное существо на свете, не в состоянии ничего довести до конца. Тебенужен человек, который будет вкалывать, а не капризная девица, дочка подруги. Ктому же у нее только парни на уме и тусовка.

– Ты уверена?

– На сто пудов! Как выражается твоя несостоявшаясяредакторша. А та девочка, дочка твоей Маруси, она еще работает?

– Да в том-то и дело, что нет.

– А почему?

Ангелина замялась. Она рассчитывала исподволь завестиразговор о Федоре, а тут сразу вопрос поставлен ребром. А что на него отвечать?

Но тут подоспел Герман, и вскоре они уселись ужинать.

– Геля, а ты изменилась! – заметил вдруг Герман.

– Изменилась? В чем?

– Герка прав, я тоже заметила, ты как будто помолодела.

– И сбросила с плеч тяжкий груз, – тихо добавилГерман. – По этому случаю надо выпить. Ты, часом, не влюбилась ли?

– Нет, – засмеялась Ангелина.

– Гера, ты слышишь, как она смеется? Совсем как раньше.

– Я тогда не знал Гелю, но, сколько я ее знаю, так онане смеялась. Выпьем, девочки, чтобы ваш смех всегда меня радовал.

Ангелина выпила немного, сильно захмелела и готова была ужерассказать этим людям, так тонко ее понимающим, всю свою дурацкую историю, какГерман сам повторил вопрос:

– Гелечка, ты что, влюбилась?

– Да, ребята, кажется, да. Но…

– Он, что ли, женат? – догадалась Бася.

– Практически да.

– Что значит – практически? – хмыкнул Герман.

– То есть формально он пока не женат, разведен давно,но практически…

– Опять двадцать пять! – поморщился Герман.

– Гера, не перебивай Гелю! – возмутилась крайнезаинтригованная Бася.

Ангелина не собиралась откровенничать с обоими, только сБаськой, но этот Герман такой милый, такой доброжелательный. И она всерассказала.

– Да, ситуевина, – почесал в затылкеГерман. – Если честно, я рад, что ты такой хороший и порядочный человек,Ангелина. Давай за это выпьем! За то, что ты не кидаешься отпихивать девчонкулоктями…

– О, Гера, ты уже надрался, тебе пора спать! –перебила его жена. – Хватит, ты свое уже выпил. Мы тут с Гелей посидим,все обсудим, а завтра доложим тебе обо всем, что решим.

– А, вы будете принимать судьбоносные решения, да? Безменя? Это нелепо и несправедливо, девчонки! Я хочу тоже участвовать…

– В чем ты хочешь участвовать, горе мое? –добродушно осведомилась Бася.

– В принятии решений! Я имею право голоса… как мужчина…

– Как у мужчины у тебя в этом вопросе только правосовещательного голоса.

– Ууу, какие недемократичные порядки… Ладно, я пошел,раз вы со мной так… А зря, я бы пригодился, вы же в мужской психологии ни фигане смыслите.

– Это тебе кажется, Гера, – ласково произнеслаБася. – С мужской психологией все ясно. До какого-то возраста у вас однона уме: сунул, вынул – и бежать. А потом все равно бежите, даже если уже исунуть нечего!

– Бася, ты о ком? – испуганно пробормоталГерман. – Это не про меня!

– Ну ты ж у меня исключение из правил, Герочка. Идиспать.

– Баська, ты как-то гадко о нашем брате…

– Опыт у меня жизненный большой. Впечатлений много.

– Неправильный настрой, девчонки. Вы себя распалилипротив мужчин и примете сейчас неадекватное решение… Советую отложить вынесениеприговора на завтра. Настоятельно советую!

– Гера, когда ты успел так назюзюкаться? –засмеялась Ангелина.

– Гелечка, солнце мое, пощади мужика. Молодая сучка егозагубит. Возьми его себе! Все, все, Басечка, ухожу, а то ты сейчас начнешьметать громы и молнии, я уж чувствую.

– Не только громы и молнии, а еще и скалки! Копылов, небуди во мне зверя.

Герман тяжело поднялся и, слегка пошатываясь, поплелся вдругую комнату.

– Он стал плохо переносить алкоголь, –пожаловалась Бася. – Пьянеет быстро. Раньше мог выпить литр – и хоть быхны, а сейчас развозит его.

– Он много пьет?

– Да нет вообще-то. Ну ничего, поспит – и завтра будеткак огурец. Рассказывай!

– Так я, собственно, уже все рассказала.

– И ты с ним еще не спала?

– Нет.

– Тогда и говорить не стоит. Пока не переспишь, ничегопонять нельзя. Иной раз нравится тебе мужик аж до посинения, а ляжешь в койку ис души воротить начинает.

– Баська, ну как ты не понимаешь, не могу я с нимспать, пока он с Макой. Не могу!

– Не понимаю! Что ж он, по-твоему, должен спервабросить Маку, тогда ты пустишь его к себе в койку, а он тебе не подойдет.Тебе-то что, отряхнулась и дальше пошла, а он вот сядет между двух стульев, идевчонка останется ни с чем.

– Какая странная у тебя логика…

– Нормальная логика, здоровая. Слушай, а как его звать,этого письменника? Может, я читала?

– Федор. Федор Головин.

– Головин, говоришь? Мне эта фамилия знакома. И имятоже. Федор Головин… Ах да, был такой граф, сподвижник Петра Первого,генерал-фельдмаршал, если не ошибаюсь. Твой не из тех Головиных?

– Понятия не имею. У меня интерес к генеалогии как-тоатрофирован.

– Зря. Но все равно, имя мне знакомо и безгенерал-фельдмаршала… Фу, я тоже пьяная, Гелька. Ой, слушай, я вспомнила! Уменя в институте была подружка Дуська Головина! А у нее был брат Федор! Точно.Это не он?

– Он, он! – воскликнула Ангелина. – Онговорил, что у него есть младшая сестра Дуся.

– Ну надо же, как мир тесен! С ума сойти можно. Толькоя этого Федора никогда не видела. Он, кажется, был геологом и вечно где-топропадал… А Дуська была хорошенькая. Мы потом как-то разошлись, не виделись… Тыне знаешь, как она?

– Федя говорил, у нее двое детей, хороший муж…