ты пришла! Здорово! Походите пока тут. Я сейчас ещё пару мазков нанесу, и вернусь. — и её миниатюрная головка снова скрылась.

— Я вас оставлю. Если что-то понадобится — зовите. — миссис Платинум покинула комнату.

Милли и Кайла остались одни. Если, конечно, не считать погруженную в творческий процесс художницу. Девушки огляделись. Мастерская представляла собой большую по площади и жутко неопрятную комнату с высокими панорамными окнами. По всюду что-то лежало, стояло, валялось в куче. Кругом пятна от красок самых разных видов: от акварели до кислотных блесков. И стены, и пол, и валяющиеся предметы — всё забрызгано цветными кляксами.

— Миа никому не позволяет здесь убирать, — ответила Милли на безмолвный вопрос Кайлы. — если кто-то что-то тронет — это может повредить творчеству.

— Хозяин — барин. — блондинка оглядела беспорядок вокруг себя. — Если ей так удобнее… О! А там что? — Кайла указала на противоположную стену.

Девушки подошли поближе. Около стены валялись готовые работы. Пейзажи, натюрморты, и, конечно, портреты — любимый жанр Мии. Только вот картины находились в плачевном состоянии. Лишь несколько работ были выставлены вдоль стены. Остальные просто хаотично валялись. Кайла взяла одну из картин в руки и подняла на уровень глаз. На холсте красовалась девушка, собирающая цветы в поле. Судя по одежде, крестьянка. В руках незнакомки находились самые неприхотливые виды цветов. И сама девушка не отличалась изысканностью. Простой развивающийся на воздухе светлый сарафан, босые ноги, заплетённые в разметавшуюся косу волосы. Ветер как будто играл причёской, одеждой, букетом, травой на поле. При взгляде на полотно, как будто физически начинаешь ощущать мощный порыв воздуха — так ярко и живо была написана картина. Девушка на холсте игриво улыбалась зрителю, как будто говоря: "Жизнь прекрасна!"

— Это потрясающе! — проговорила Кайла, не в силах оторваться от изображения. — Как ярко, экспрессивно! Как сильно. Милли, это же гениально! — обратилась она к подруге. — Давай ещё посмотрим!

И девушки принялись понимать и рассматривать разбросанные холсты. С портретов смотрели грустные, задумчивые, усталые, игривые, задорные, смеющиеся и плачущие, работящие или же наоборот отдыхающие, красивые и обычные, старые, молодые, средних лет, бедные, богатые… В общем, самые разные люди. Картины потрясали силой и энергетикой, исходившей от полотен. Каждое изображение неповторимо, каждый характер уникален и передан максимально ярко. Единственное, что огорчало девушек, некоторые полотна из-за отвратительного хранения были повреждены. На некоторых холстах прям дырки сквозили.

— Ты привела мне красавицу? — раздался из-за спин подруг голос Мии. Девушка незаметно подкралась и наблюдала за реакцией посетителей на свои работы. Художница была вся в краске. Простое светлое платье и длинный защитный фартук еле угадывались за цветными пятнами.

— Ой, прости. Забыла вас представить, — засуетилась Милли. — Миа, знакомься: это Кайла. Моя подруга.

Кайла подала художнице руку в знак приветствия. Мия, уже знакомая с данным жестом, пожала предложенную ладонь.

— Твои работы потрясающие! Просто великолепные! — поделилась восторгом Кайла.

— Милли, твоя красавица такая же лживая, как и ты? — задала странный вопрос Миа. — Тоже врёт про мои работы?

Кайла не поняла подобного обращения и вопросительно взглянула на Миланью. Девушка подала упреждающий знак подруге, помотав головой. Мол, такие у художницы странности. Не стоит обращать внимание.

— Миа, ну сколько раз повторять, мне действительно нравятся твои работы! — попыталась в очередной раз доказать очевидное Милли. — И Кайле они тоже нравятся! Никто здесь не врёт!

— Тогда почему другие плюются? — насупилась Миа и отвернулась. Спина девушки сгорбилась. Она сама вся сжалась, образуя нервный комочек.

— Вероятно потому, что они идиоты! — прямым текстом высказалась Кайла. — Дай угадаю. Ваши высокопоставленные Септимовские критики забраковали твои работы, так? Только они ничего не понимают. Тупые бездарности. Тебе нужно показать работы настоящим знатокам искусства. И не обязательно на Септимусе. Твоя планета — далеко не вся вселенная.

— Я не хочу ничего никому показывать, — пробубнил под нос насупившийся комочек. — Все мои выставки закончились провалом. Я не желаю больше насмешек и косых взглядов! Я рисую для себя и больше мне ничего не надо!

— Ты не права! — продолжала настаивать Кайла. — Картины должны видеть! Это обязательно! Иначе никак. Просто тебе нужна нормально организованная выставка, с адекватной аудиторией. Тогда придет успех. Например, выставка за границей, в Империи. Это было бы отлично! А когда тебя признают в нашей стране, и на Корсике мнение поменяется, вот увидишь! Септимувские знатоки начнут одобрительно кивать головами и говорить, что это он первые разглядели талант, просто сказать боялись. Так всегда происходит после признания автора за границей. Поверь! Так и будет.

— Ты говоришь складно, — художница немного выпрямилась и повернулась лицом к подругам, — но это невозможно. Кто сразу рискнёт взять мои работы в Империю?

— Сразу — никто. — вступила в разговор Милли. — Но можно знаете что сделать? Организуем выставку в Сфере. Там много граждан Империи. Люди посмотрят, оценят. Ты, Миа, сможешь убедиться, что твои картины могут нравиться. А мы в свою очередь разошлем информацию о твоих картинах по разным галереям Империи. В Сфере прекрасно работает связь. Уверена. Кто-нибудь да откликнется. А там уже дело техники: перевозка картин, заключение договоров и так далее. Главное — пробовать. И начать предлагаю со Сферы.

— Я — за! — живо подняла руку Кайла. — Миа, соглашайся! Миланья дело говорит. В конце концов, терять тебе нечего. Хуже, чем сейчас, — блондинка окинула взглядом хаотично раскиданные, местами повреждённые картины, — точно не будет.

— Ну не знаю… — мялась художница.

Миа боялась. Это чувствовалось. Но подруг так захватила идея выставки, что он усиленно принялись уговаривать художницу. В конце концов Миа обещала подумать.

— Слушай, Миа, а где портрет Крафта? — спросила Милли. — Мне ещё тогда он понравился. Продашь нам его?

— Портрет где-то здесь, — художница начала перебирать картины, валяющиеся около стены. — Но я так тебе его отдам. Не нужно ничего.

Девушки принялись помогать Мие. А заодно пытались навести хоть минимальный порядок. Аккуратно, рядами, ставили картины к стене так, чтобы они не падали.

— Миа, ты хоть следи за своими работами, — Милли придавала холстам вертикальное положение, — Наведи здесь порядок, ладно? А то к выставке картины самоуничтожатся, валяясь друг на друге и протыкая соседа углами. Разве так можно обращаться…

Миланья замолчала на полуслове. Ей в руки попался холст с тёмным фоном. На картине была