В одной из предшествующих глав было упомянуто, что в водах вокруг Англии, объявленных находящимися в сфере военных действий, с февраля месяца начата была подводная война в почти беспощадной форме (in wenig beschränkten Form). Но она по своим результатам к концу лета лишь условно отвечала связанным с нею ожиданиям. Конечно, она нанесла вред Англии. Но заметного влияния на ведение войны неприятелем все же не оказалось. При работе персонала подводных лодок, доходившей до высочайшей степени геройства и самопожертвования, причину недочетов можно было искать только в недостаточном еще числе подводных лодок. Для устранения этого недостатка нужно было много времени и большое напряжение сил. Морской штаб, несмотря на присущий ему иногда даже слишком далеко идущий оптимизм, надеялся устранить недостаток только к весне 1916 года. Уже этот опыт содержит в себе серьезное предупреждение против взгляда, часто встречаемого в обывательских кругах (Laienkreisen), не несущих никакой личной ответственности, что в войне можно рассчитывать на новые воссоздания. Одновременно же он выясняет и ту, тяжелую по своим последствиям, ошибку, которая была допущена в Германии перед войною, когда вместо того чтобы достаточно настаивать на постройке подводного флота, как оружия слабейшей на море стороны, ему была предпочтена постройка линейных судов.

Но еще в одном отношении подводная война принесла с собою горькое разочарование.

Америка сначала попыталась достичь приостановки подводной войны тем, что предложила Германии отказаться от нее при условии, что Англия в будущем позволит ввоз в Германию жизненных припасов, которые исключительно будут назначены для невоюющего немецкого гражданского населения и которые поэтому не смогут быть реквизированы для военных целей. В качестве ручательства за это Америка хотела предпринять по отношению к Германии строгие наблюдательные мероприятия.

Хотя подобного рода вмешательство во внутреннюю жизнь Германии вызывало очень серьезные сомнения, все же правительство ее тотчас же пошло на это предложение. И это было правильно. Осуществление проекта установило бы тесную связь с Америкой, от каковой связи ожидали исключительных результатов. Однако Англия отклонила это предложение, как, впрочем, этого и надо было ожидать при ее точке зрения. Чего стоило немецкому народу это строгое проведение подобной точки зрения Англией и какое огромное влияние оно оказало на исход войны, это мы пережили. Что оно было издевательством над основными положениями международного права и над правами человечества, об этом Англия не беспокоилась, как она вообще никогда не считалась с подобными соображениями, раз дело шло об ее выгоде.

Но Англия не удовольствовалась отклонением предложения. В марте она опубликовала распоряжение, по которому все, что было немецкого происхождения, объявлялось вне закона (vogelfrei). Этим она далеко зашла за границы «эффективной» блокады, хотя она и не была объявлена. Права нейтральных держав этой инструкцией совершенно игнорировались.

И все же Америка выступила не против мероприятий Англии, а скорее против таковых Германии, и притом в более резкой форме, хотя последние являлись лишь обороной против открыто признанных нарушений международного права. Поэтому Англия могла себе позволить не только не считаться с протестом, но даже оставить его без ответа. Та же нота, которую Америка послала Германии по поводу потопления без предупреждении одного американского парохода («Лузитании»), похожа была на замаскированное объявление войны. После этой ноты не оставалось уже никакого сомнения, что надежды на сохранение Америкой, по крайней мере, официальной видимости нейтралитета, должны быть оставлены и что надо ждать ее перехода к открытой враждебности, если повторятся случаи вроде приведенного выше. А так как при продолжении подводной войны в ее теперешней форме это должно было наступить очень быстро, то для Германии оставался только выбор между продолжением таковой войны плюс война с Америкой и временным ограничением подводной войны, но с временным же сохранением внешнего мира с Америкой.

Но переход Америки на сторону Антанты в это время тотчас же стоил бы для Германии отказа от помощи Болгарии, ибо руководители Софии, с которыми в этот момент вновь были завязаны переговоры, никогда бы не пошли на их завершение, если бы Америка открыто стала на противоположную сторону. А раз Германия не получала поддержки Болгарии, то исчезала возможность, длительно запирая Дарданеллы, удержать Россию в ее изолированном положении.

При сравнительно небольшом фактическом результате подводной войны, продолжение ее не уравновешивало выгод, ожидаемых от ее прекращения. Приходилось в дальнейшем отказаться поэтому от продолжения подводной войны в ее теперешней форме. Она должна была продолжаться в форме крейсерской войны, то есть при условии предварительного осмотра всякого торгового судна, прежде чем подвергнуть его возможному потоплению.

Как уже было отмечено, приблизительно с июля месяца, при решении вопроса о продолжении операций на востоке существеннейшую роль играл и вопрос, каким путем, не ослабляя нажима на Россию, можно было бы иметь в распоряжении достаточные силы, чтобы выдержать ожидавшуюся на Западном фронте бурю и в то же время открыть связь через Балканы. Вопрос становился тем настоятельнее, чем дальше продвигалось время года. Надлежало быть готовым потушить его в любой момент, как бы внезапно он ни воспламенился. Начальник Генерального штаба был убежден, что этот вопрос имел преимущество перед вопросом, как суметь «поставить на колени»[162]русских исключительно военной силой.

Если бы Немецкий фронт на западе не выдержал, или не удалось бы сохранить Дарданеллы, то все выгоды, какие только можно было бы еще получить от русских, не имели бы цены.

По настоянию верховного командования с июля месяца в Софии вновь были начаты переговоры о присоединении Болгарии к Центральным державам. Ведомые очень искусно принцем фон Гогенлоэ-Лангенбург, а также новым немецким военным атташе майором фон Массовым, они привели к тому результату, что в конце августа в германскую Главную квартиру явился болгарский представитель, тогда подполковник, Ганчев для переговоров о военной конвенции. Внутреннее побуждение к этому коренилось, видимо, во взгляде Болгарии, что со стороны Антанты она не найдет поддержки в своих национальных притязаниях на получение областей Сербии и Румынии, населенных болгарами. Даже в вопросе о расширении территории за счет Турции она мало рассчитывала на партию, поддерживаемую Россией, в то время как переход ее на сторону Центральных держав приносил с собою, благодаря большой ширине размаха взглядов государственных людей Турции, тотчас же горячо желанную часть турецкой территории к западу от Марицы. Что независимо от этого вера в силу Центральных держав и конечную победу их доброго дела при этом имела вес, об этом едва ли стоит упоминать.