Так, Дэвид с четверть часа провел перед одной из разгораживающих палубу стен (он не брался определить, была ли стена опорной или имела иную функцию), на которой красовалась гигантская мозаика, изображавшая болотный танк. Тот, в облупившейся от невзгод и выцветшей до розового оттенка краске (сквозь которую просвечивала кое-где позолота), нещадно чадя трубомачтой, шел под потрепанным парусом, разбрызгивая широкими гусеницами жидкую биомассу и давя твердую, прямо на зрителя. «Оборение болот» – называлось это произведение искусства, и Дэвид уверовал – болота таки будут освоены и приручены!

Он пошел вдоль стендов с наглядной агитацией, разглядывая фотографии дирижаблей самых странных конструкций, их бравых пилотов, танков с экипажами, разнообразных монстров… пока вдруг не застыл, как вкопанный.

На следующем стенде оказалась, судя по всему, стенгазета, выполненная небесталанным человеком. На большом рисунке изображен был дирижабль с четко выделяющимся названием – «Беда» – на борту. Из гондолы опасно свешивалась девушка, подозрительно напоминающая госпожу Кисленьких, которая азартно подводила громадный сачок к чему-то трудноопознаваемому, но крупному и явно очень опасному.

Дэвид прочитал подпись – и точно! «К. Кисленьких – лучший «сачок» по итогам года!» – гласила та. Далее имелся еще фотографический портрет Каролины – она, совсем еще юная, стояла в обнимку с какими-то мужчинами, очевидно, экипажем дирижабля, – и несколько зарисовок (художник явно был к ней неравнодушен). Вот Каролина в шлеме храбро подходит к думаку (название этой пакости Дэвид опять же почерпнул из подписи к рисунку), вот она в своих форменных ботфортах идет по болоту, вот сидит с теми же мужчинами на гусенице танка и… Дэвид присмотрелся: да, точно, веселая компания что-то распивала и, судя по отлично переданным художником выражениям лиц, далеко не минеральную воду. Проще говоря, компания выглядела хорошо нарезавшейся.

Дэвид понял, что еще очень многого не знает о жизни в целом и о госпоже Кисленьких в частности, оглянулся в поисках означенной особы, никого не увидел и сообразил, что потерялся. Нет, конечно, совсем потеряться он не мог – поезд найти несложно, в любой момент возвращайся к себе в купе и сиди там до самого отправления… но это показалось Дэвиду обидным.

Вспомнив, что стажер на каролевской службе должен мужественно переносить тяготы и лишения (дальше он устав вспомнить не смог, отчего-то прицепилась фраза из другого пункта – «заслышав лай караульной собаки…»), Дубовны отправился на поиски.

Он поплутал немного по палубе, в итоге не выдержал и обратился все-таки к какому-то человеку с немного безумным взглядом (явно сотруднику Института) с просьбой подсказать, как пройти в кафе для служащих. Тот отчего-то даже не поинтересовался, кто таков Дубовны и что ему там понадобилось, и довольно внятно описал дорогу. Поплутав еще минут двадцать, поднявшись на лифте на другую палубу, где было полным-полно народу, и никто ни на кого не обращал внимания, Дэвид все-таки добрался до заведения с синей вывеской…

Внутри было людно и очень шумно. По счастью, длинную фигуру Бессмертных трудно было не заметить, и Дэвид, вне себя от счастья, устремился к патрону.

– Ну куда вы запропастились? – спросил тот.

– Осматривал стенды, – с достоинством ответил стажер.

– Да, там есть совершенно изумительные фотографии! – загорелась Каролина. – А в музее… ох, жаль, стоянка короткая, мы не успеем получить разрешение на посещение… Словом, там есть замечательное чучело мохноногого иглобрюха! Кстати говоря, – добавила она скромно, – его добыла я. Первый случай, когда удалось взять это существо живым и невредимым!

– Я видел стенгазету, где написано, что вы – лучший «сачок», – осмелился вставить Дэвид.

– Она всё еще висит? – очаровательно смутилась женщина. – Да, я тогда работала оператором сачка… Ой, ну зачем же ее оставили? У меня там фотографии не самые удачные…

Дэвид огляделся. Увиденное его несколько встревожило: за каждым столиком кто-нибудь непременно да пил… Причем так, будто пытался забыть недавнюю потерю любимой матушки, не иначе! Тут за соседний столик приземлилась некая колоритная личность, и Каролина восторженно воскликнула:

– Пабло! Пабло! Вышка вызывает Залетайло! Эй!.. Подождите господа, я на секундочку…

Вскочив, она наклонилась к кренящемуся на стуле Залетайло и хорошенько потрясла. Тот честно попытался сфокусировать взгляд на Каролине, но не преуспел в этом. Щелчки пальцами перед носом, похлопывание по щекам и растирание ушей не помогли. Зато координации движений мужчина не утратил, уверенно ухватив поднесенный служителем стакан и осушив его одним могучим глотком.

– Он пока не в форме, – удрученно сказала Каролина, возвращаясь на свое место. – Даже меня не признал, негодяй! Ничего, скоро очухается…

– А кто это? – спросил Дэвид.

– Я ведь сказала – Пабло Залетайло, знаменитый пилот!

– А чем он знаменит? – поинтересовался следователь, попивая минеральную воду без газа.

– Ну как же! – чуть не оскорбилась женщина. – Известнейшая история…

– Простите, не помешаю? – к ним за столик вдруг плюхнулся некий тип в кожаной тужурке. От мужчины пахло гарью и еще чем-то, и был он чуточку нетрезв. – Давайте, лучше я эту историю расскажу, я там сам побывал!

– А вы, простите… – начал доктор, но тот уже галантно представился:

– Кочегар-исследователь Робин Шемяко. Уж извините за вторжение, но того раза мне вовек не забыть, так влипли!

– А я вас помню! – сказала Каролина. – Мы даже с вами… э-э… фотографировались. Сидели на танковой гусенице и фотографировались!

– Точно! – хлопнул себя по лбу Робин. – Сколько лет-то прошло…

– Так что за история? – напомнил доктор. Пол Топорны неторопливо заполнял расстрельный приговор на нового знакомца, и видно было, что делает он это исключительно по обязанности, – поведение для офицера суда более чем странное!

– Мы тогда на танке первой серии ходили, – обстоятельно начал Шемяко. – Позолоты еще не было, в рейд уходишь, будто в последний раз. Но везло нам, ничего не скажешь! А потом как-то раз – и перестало везти, угодили точно в логово думаков. А они понятно, как действуют… Симбионтов своих, стеногрызов, живо выпустили, те давай броню вскрывать… Гусеницы заклинило, броня потихонечку тает, как сахар в кипятке, думаки нам мозги сосут… В общем, еще немного, и был бы у мутантов поздний завтрак, сытный обед и легкий ужин!

– Но радиобуй-то работал исправно! – напомнила Каролина.

– Вот именно! – воздел палец кочегар-исследователь. – Потом, кто тут был, говорили, нас похоронили уж, но Пабло не таков!.. Живо три литра накатил, на «Каракатицу» – и к нам! И с первого же раза нас на крюк подцепил и из болота выдернул!

– На мачте у танков специальное кольцо, – пояснила госпожа Кисленьких Дэвиду, – именно на такой случай. Дирижабль снижается, подцепляет танк, поднимает…

– Да, только Пабло-то многовато засадил, для страховки, надо думать… – встрял Шемяко. – Поэтому поднять нас он забыл. Ну и… так и летел до Института… немножко зигзагом, а мы внизу болтались, верхушки деревьев посшибали, было дело. Ну а как прилетел… гхм…