бы заявку, об этом узнали бы «тоталитарной» фракции, как я её назвал. Род костяной секиры, род седой волны и иже с ними. А они наверняка отслеживают кто с кем собирается устроить разборки. А дальше как с ядерным взрывом в конце бриллиантовой руки. Пока серый камень будет отстаивать союзников, он не будет обращать внимание на другие проблемы. И для этого всех «своих» будут подталкивать в начало очереди, а «чужих» стараться убрать насовсем. И если с родами где осталось хотя бы два-три человека это сложно сделать незаметно, то последний из рода — это по сути мишень. Как говорится нет человека — нет проблемы. Огль терпеливо ждал когда я обдумаю это, и крутил эти мысли пока не задал простой вопрос.

— А при чём тут то, что я попал в сингнафет?

— Один из предков Ротода однажды совершил нечто невероятное, что спасло от полного уничтожения, или сильного ослабления несколько родов, принадлежащих пяти разным кланам. Если бы он выжил, его бы ждала слава, и он смог бы много чего сделать для народа севера, и для своего рода. Но он при этом погиб. И в этом случае, роду выдаётся некая, назовём это компенсация. Очень редкий знак. На подобии тех, что выдал нам пронзающий рог или дал Ротоду Колк. Он называется зарок кланов. Заметь, не домов, не родов, а кланов. Использовать его может только глава рода, и только один раз. Он может отдать его вместе с любой своей просьбой любому жителю севера, и если эта просьба не несёт угрозы людям, тот должен выполнить эту просьбу, даже если умрёт сам. Иначе — бесчестье упадёт не на него, на весь его клан. Ротод хотел отдать этот знак, чтобы его заявку в совете рассмотрели одной из первых.

— Хотел? — не понял я, точнее начал понимать, но не хотел.

— Он сказал, что за обрубленные пальцы, торговцу было мало виры, но ты здесь. Свободный, не избитый, и с целыми руками и ногами.

— Так значит…

— Да.

Мы молчали. В голове был сумбур. Я конечно называл Ротода другом, но отдать ради меня чуть ли не единственный шанс посетить могилы родственников и восстановить честь рода, в его понимании. А я знал что это для него значит.

— Почему он мне ничего не сказал?

— Он сказал всё ещё тогда, в ночь перед своим отплытием. Он сказал что твой великий дух заставит тебя нарушить уклад, и при этом ты будешь прав. Только вот знаешь что он не понял, и что я скажу тебе, — Огль наклонился вперёд и упёрся в меня тяжелым взглядом, — ты это делаешь не ради своего великого духа, а ради себя.

Сказав это он встал и вышел, а я остался неподвижным. В голове был только ужас и омерзение к себе. Огль был прав. Как я раньше мог не замечать этого? Я же сам постоянно говорю, что все люди эгоистичные ленивые идиоты. Почему я забыл что и я такой? Да страдал человек и я помог, и я хотел помочь не смотря на жертвы со своей стороны., но я забыл что я жертвовал не только собой. Да, мне всего десять местных лет, я ещё не взрослый, но от меня уже зависят другие люди. Почему я забыл об этом? Почему я вдруг озаботился миром во всём мире, забыв про мир вокруг себя?

Примерно с такими мыслями я сидел в комнате до самого вечера. В какой-то момент в голове стало пусто. Мне не хотелось ни есть ни спать. Наверное Ротод дошёл до этого состояния ещё до того как прийти за мной.

Из этого состояния меня вывел звонкий голос что-то щебечущий за дверью. Тарта ворвалась в комнату и не обращая на меня внимания, продолжила рассказывать зашедшему следом Оглю.

— А дядя Тсовх меня тогда взял, и посадил на шею. Я видела как так катали некоторых детей, но меня так никогда никто не катал. Только иногда дядя Мраш за ногу из-под кровати вытаскивал. Но это было совсем не весело, и у меня занозы на спине оставались. А на дяде Тсовхе было весело, хоть и страшно. Я правда ударилась головой об потолок, но меня дядя Ордев однажды своим кистенём задел, когда яблоко пытался с головы сбить, вот тогда шишка была, а сейчас нету. А дядя Равоп меня угостил шишкой с орехами. Я никогда не думала что у меня будет своя целая шишка с орехами. И представьте, там все орехи на месте были. И мёду мне налил в тарелочку. Дядя Огль, а вы когда-нибудь ели орехи с мёдом? Они такие вкусные, только кончаются быстро, и руки после них липкие.

Она продолжала выдавать поток позитива с невероятной скоростью, а я понял две вещи. Я сделал в этом мире как минимум одну хорошую вещь, и… ничего еще не кончено. Она не могла представить что у неё когда-нибудь будет шишка с орехами, но я влез, и она попробовала орехи с мёдом. Ротод планировал что его заявку точно рассмотрят одной из первых, но я влез, и теперь шансов почти нет. А значит нужно влезть ещё раз.

Я соскочил с кровати, заставив Тарту наконец замолчать» и достал свою карту фракций. Всё упиралось в серый камень. У меня был знак от них, но я не знал насколько он ценен, а влияние рассекающих яков на общий расклад был слишком слабо. Знак про который говорил Огль был силён, и лишь поэтому не смотря на незначительность яков, мог повлиять на расклад. Не глядя я достал деревяшку с рисунком камня на обеих сторонах, и положил ее «на весы» рядом с родом седого камня. Это был рычаг, но нужно было приложить силу. Мне нужно было что-то что сможет не просто сместить баланс этой сложной политической партии, мне нужно было что-то, что перевернёт доску. Мой взгляд зацепился за валяющийся рядом клочок пергамента, выглядывающий из-за карты фракций. На нём было видно всего два слова на русском «Гильдия авантюристов». Я достал его и прочитал первые три слова. «Бумага», «Книгопечатание», «Очки». Для бумаги нужно всего навсего дерево и несколько химикатов, которые используются в дубильном производстве. При необходимости их можно и вовсе заменить золой и мочевиной. В первом приближении технология проста как дважды два четыре — тру. Книгопечатание не сильно сложнее. Тут много резчиков по кости, поменять материал, добавить пресс и