Рысь молча поклонился.

– Ардан! – Кальвизия подозвала раба. – Проводи этого господина в подвал.

– С твоего позволения, мне понадобится кувшин вина.

– Ну, конечно… Ардан, захватишь вино на кухне.

Илмар Два Меча спал, растянувшись на старой соломе, так крепко, словно бы ничего вокруг его совершенно не интересовало. Однако веки варвара чуть вздрагивали, и Юний, отпустив раба, с усмешкой воткнул горящий факел в укрепленную на стене подставку.

– Просыпайся, – усаживаясь на солому, тихо произнес Рысь. – Выпьем вина и поговорим.

Пленник потянулся, гремя цепями, зевнул и, усевшись, язвительно осведомился:

– Похоже, тебе просто не с кем выпить, римлянин?

– Не вижу причин, почему бы тебе не составить мне компанию? – вопросом на вопрос ответил юрист.

Илмар рассмеялся:

– Что ж, если тебя устраивает эта темница…

– Ты можешь легко поменять ее на волю.

– Что? – Германец искренне удивился, но почти сразу же понятливо кивнул. – Тварр? Ты верно хочешь, чтобы я помог тебе его отыскать? Скажу сразу – гиблое дело. Может, и отыщется, а может – и нет.

– Дело не только в Тварре. Напавшие вчера алеманы захватили в плен сына хозяина виллы.

– Ах вон оно что?! – Илмар Два Меча издевательски захохотал. – Того молодого щенка, которого мы чуть было не прищучили у реки? Туда ему и дорога.

– Вчера была битва, – не слушая его, тихо продолжал Рысь.

– Ах, битва? Надо же! А я, признаться, так крепко спал.

– Только не говори, что ты ничего не слыхал, – отмахнулся Юний. – Одного не могу понять – почему ты не попытался бежать?

Пленник опять разразился смехом, причем на этот раз вполне искренним, или, по крайней мере, его собеседнику так показалось.

– А с чего бы мне привлекать чье-то внимание? – отсмеявшись, ответил германец. – Ваши враги вовсе не обязательно – мои друзья. За рекой найдется немало народу, готового насадить мою голову на первый же попавшийся кол.

– Но я же обещал тебе смерть!

– Умереть достойно – благо, – спокойно заметил Илмар и, с хитрецой взглянув в глаза Рыси, как бы между прочим признался: – Я ждал, что ты придешь сюда снова. Тварр и ободриты – пожалуй, только я и могу попытаться найти их.

– И Виниция, – напомнил Юний. – Хозяйского сына. Я понимаю, за все услуги требуется платить.

За Тварра или ободритов ты получишь двести сестерциев.

– Негусто, – усмехнулся пленник.

– А сколько тебе заплатит за своего сына вдова Кальвизия, даже не берусь предсказать.

– Вдова?

– Да, ее муж, хозяин этой виллы Сервий Кальвизий Лонгин погиб, защищая свой дом и семью.

Илмар поморщился:

– Только прошу тебя, не говори красиво. Знаешь, я давно уже не верю красивым словам.

Юний неожиданно улыбнулся:

– Я тоже. Так как тебе предложение?

– Я подумаю… Так ты наконец нальешь в кружки вина?

– Ах да, – хватая кувшин, воскликнул Рысь. – Извини, запамятовал.

Снаружи, на улице, вдруг послышались детские крики. Юний насторожился:

– Впрочем, если хочешь, я его тебе оставлю… Чуть не забыл – у меня ведь тут еще одно небольшое дело.

Во дворе дома, у распахнутых ворот, трое чумазых мальчишек, одетых в какие-то лохмотья, отчаянно препирались с привратником.

– Не пущу! – пытаясь прогнать незваных гостей, слуга потрясал увесистой палкой. – Не пущу, сказал! А ну, проваливайте. Одна грязь от вас да блохи!

– Да мы по делу!

– Знаю я ваши дела… А вот тебе! На, получай!

Привратник все ж таки перетянул одного из ребят палкою по спине, за что немедленно получил ответ в виде метко брошенного камня, угодившего слуге в плечо.

– Ах, вы кидаться! – заверещал тот. – Погодите, сейчас спущу собак.

– Нам нужен господин Юний.

– Нет здесь таких!

– Нас прислал рыжий Теодульф, молотобоец.

– Не знаю и знать не хочу!

Рысь побыстрее подошел ближе:

– Я – Юний. Так вы от Тео?

– Да.

– Идемте куда-нибудь.

Они вышли за ворота и, немного пройдя по тропинке, уселись прямо на лугу на свежей травке. Весеннее солнце ласково пригревало спину, было тепло, словно летом, хотя совсем рядом, на дне неглубокого овражка, еще виднелся почерневший слежавшийся снег.

– Так что вызнали? Говорите!

Мальчишки, словно сороки, затрещали наперебой, и Юний поморщился – не так уж и хорошо он знал их язык, чтобы хоть что-нибудь разобрать.

– А ну, давайте-ка помедленнее! И по очереди. Сначала – ты, – Юний ткнул пальцем в грудь крайнего парнишки, выглядевшего чуть постарше остальных. Тот приосанился, с гордостью поглядывая на своих приятелей, и, солидно, по-взрослому, высморкавшись, произнес:

– Мы узнали, как умер слуга Гардроард.

– Так говори же!

Мальчишка ухмыльнулся:

– А деньги?

– На! – Юний положил в грязную ладошку маленький серебряный кружочек – сестерций – и предупредил: – Следующий получите после рассказа.

– Гардроард был убит стрелой! – зажав денежку в кулаке, важно продолжил мальчик.

– Стрелой?

Юний задумался. Лук и стрелы вовсе не являлись обычным оружием германцев, как, впрочем, и римлян. Ладно бы праща или дротик, а то – стрела. Хотя, конечно, находились и у германцев лучники, но это была редкость.

– А кто стрелял, узнали?

– Нет, господин. Да этого никто не знает – уж больно много там было разбойников.

– А, так слуга погиб при обороне постоялого двора?

– Именно так, господин.

– Ясно. – Юний рассеянно швырнул мальчишкам монету, чем, сам того не желая, спровоцировал нешуточную драку с кровью, соплями и воплями.

Тот, что постарше, поймал в прыжке и вторую монету, после чего опрометью бросился бежать. Однако его товарищи были начеку и тут же кинулись за ним – нагнали и, повалив на землю, принялись колошматить ногами, в результате чего денежки перекочевали к другому товарищу, который в свою очередь тоже пустился наутек, – и теперь роли несколько поменялись.

Рысь за сим захватывающим зрелищем не следил – думал. Судя по рассказу ребятишек, выходило, что слуга Гардроард погиб при вполне обычных обстоятельствах – вместе с другими защищая постоялый двор от нападения варваров. Тогда с чего бы, спрашивается, ему помогать этим самым варварам, вводя в заблуждение Кальвизия? Если слуга – предатель, то по всему выходит, что ему совершенно незачем возвращаться на постоялый двор. А он все-таки вернулся! Зачем? Чтобы быть убитым? Странно. Хотя если хорошенько подумать – что тут странного? Гардроард ведь предполагал, что алеманы непременно захватят виллу, убьют или угонят в рабство всех ее защитников. Таким образом, на этом берегу реки не останется никого, кто смог бы рассказать о его предательстве. Видать, слуга вовсе не стремился менять свой образ жизни. Одно дело, получив от разбойников солидный куш, немного переждать, а затем податься хоть в те же Вангионы, и совсем другое – уйти с алеманами за реку, где нет никакой цивилизации и правят лишь кровная месть да закон силы. Похоже, этот Гардроард родился или вырос в римской части Германии, а такие люди вряд ли склонны менять блага цивилизации и закона на дикость и варварство. Юний очень хорошо понимал это, он ведь и сам был из таких. Да, детство его прошло на далеком севере, на берегах великого озера Нево, но юность он провел в империи. Рысь – Ант Юний Рысь Юстус – словно губка, впитал в себя великую римскую культуру – философию, литературу, искусство и весь образ жизни, который искренне считал своим. Наверное, он уже не смог бы жить в далеких и диких лесах, без книг, без друзей, без законов. Вот разве что устроить на земле своей родины нечто подобное Риму? Но это пока оставалось только мечтой. Красивой, но, увы, наверное, несбыточной. Вряд ли император пошлет легионы в ту дальнюю сторону и уж тем более вряд ли назначит Рысь прокуратором или легатом в новоиспеченной провинции. Хватает и при дворе лизоблюдов – им и должность. А мечта эта – химера. Да, наверное, так… И все ж таки – так хотелось! Иногда Рысь закрывал глаза и видел перед собой странные, радующие душу и сердце картины: огромное озеро, свинцово-бирюзовые волны, поросшие сосною и елью холмы, широкая серебряная река с ольховыми берегами – это запомнилось с детства. А на холмах, широко и привольно, раскинулся величественнейший город. Ну, пусть не такой большой, как Рим, но примерно как Могонциак или Августа Треверов. Прямые мощеные улицы, термы, библиотеки, храмы, портики, амфитеатр… Нет, амфитеатра, пожалуй, не надо, нечего подражать плохому, вполне достаточно и театра, да не одного, а нескольких. На первое время – выписать из Греции или Александрии актеров, самых лучших, а уж потом дело дойдет и до местных… От главной площади – форума Световита – широкая улица мраморной лестницей полого спускается вниз, к озеру. Там пристань, а уж у причалов – кого только нет! Многоамфорные зерновозы – огромные, как острова, – крутобокие военные либурны с загнутыми носами, обтянутые кожей курахи бриттов, стремительные морские челны свионов…