обыкновенный советский гражданин, прибывший сюда из Новоульяновска в поисках нового жилья. Неудивительно, ведь этот атомоград один из самых молодых и современных городов в Советском Союзе. Я подозревал не того — это просто еще одна молодая семья, планирующая перебраться в этот замечательный город.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил Женька.

— Хрень собачья, — пробубнил я, затем тяжело вздохнул. — Кажется, я промахнулся.

— Чего? — переспросил тот. — Может быть, уже расскажешь, что все это значит? Что произошло в «Полесье»? Чей это портфель? И почему у тебя морда в грязи?

Я уже думал о том, как бы попроще все ему рассказать, но тут мне в руки попался отдельный конверт, внутри которого было что-то твердое и прямоугольное. Развернув его и заглянув внутрь, я замер от неожиданности. Там оказалась свежая «корочка», обшитая коричневой кожей. Нескольких секунд было достаточно, чтобы понять — это специальный пропуск на Чернобыльскую АЭС, подписанный лично Виктором Брюхановым — начальником предприятия. Документ разрешал проход на территорию станции с двадцать пятого апреля тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, на имя Нагорного Андрея Григорьевича.

— Какого черта… — пробормотал я, с трудом понимая суть.

Получалось, что его фамилия Нагорный, а отчество Григорьевич? Очень любопытно. Выходит, что мой старый знакомый Гриша — его отец?

Если так, то это многое объясняло. По крайней мере, их встречи в городе точно. Вот ведь неожиданность. И отец в Припяти, и сын. Может, тут тоже какая-то закономерность?

Но что означает этот пропуск на станцию? Очевидно, что сделан буквально на днях, видно, что документ подлинный, не какая-то кривая подделка. Неужели этот Андрей Нагорный действительно ищет жилье потому, что он реально прибыл из Новоульяновска и устраивается работать на атомную станцию?

В это верилось с трудом, хотя ничего подозрительного здесь не было. Множество молодых семей со всей страны старались переселиться туда, где было много хорошо оплачиваемой работы. Город был рассчитан на семьдесят тысяч человек и это далеко не предел.

Но почему меня не покидает чувство, что здесь что-то не сходится?

Кем этот человек собрался работать на станции? Инженером? Начальником? Нет, последнее точно под большим сомнением, слишком молод, чтобы занимать такую ответственную должность. К сожалению, правды мне сейчас не узнать.

Что же получается, он столько времени живет в гостинице, потому что своего жилья в городе пока нет? Но проживание в гостиницах в советское время совсем не то, что в будущем. Простому человеку это удавалось далеко не всегда. Другое дело — граждане отправленные в командировку. Выходит, у Нагорного командировка? Но тогда кто его сюда направил? Очень подозрительно. И вход на АЭС ему почему-то разрешен только с двадцать пятого апреля…

Теперь его пропуск у меня и ему на территорию не попасть. Удивительно, но я отчего-то не чувствовал угрызений совести, да и виноватым себя не считал. К сожалению, воспользоваться трофейным пропуском тоже не смогу. Зачем он ефрейтору срочной службы, который еще на полтора года будет привязан к гарнизону?

Филатов нетерпеливо ткнул меня локтем в бок. Посмотрел на меня настолько выразительно, что я сдался.

— Короче, Жень. Рассказываю тебе все как есть, ничего не утаивая…

Я быстро придумал весьма правдоподобную версию, будто на прежнем месте военной службы, случайно наткнулся на секретный отчет из КГБ. Мол, наш комитет государственной безопасности подозревает, будто в ближайшее время на атомной станции имени Ленина планируется что-то нехорошее… Рассказал ему про задержание тех диверсантов в «Овруче». Дополнительно упомянул про свои догадки по поводу того, что раз не удалось устроить аварию на ЗГРЛС, то неизвестный враг переключился на другой объект.

— Стоп, стоп… Леха, а зачем это делать?

— Радиолокационная станция, которая рядом с Чернобылем, на самом деле секретный военный объект. Он защищает страну от межконтинентальных ракет. И иностранные спецслужбы хотят его вывести из строя. Если станция не будет генерировать электроэнергию, то и объект не будет работать.

— Ого! Серьезно? — Женька округлил глаза от удивления. — И кто же этого хочет?

— Американцы, — смело заявил я, глядя ему прямо в глаза. — Доказательства я лично видел. Так что поверь, я знаю, о чем говорю.

Несколько секунд Филатов смотрел на меня недоумевающим взглядом, а потом вздохнул и тихо произнес:

— Знаешь, а вообще-то, я не сильно удивлен. Мы недавно с отцом спорили, как можно сильнее всего навредить городу. Ну, я ему и заявил, что далеко ходить не надо… Наша атомная станция это идеальное место, ведь если там что-то серьезное случится, то пострадает очень много людей. Отец горячо доказывал мне, что это в принципе невозможно. Но я так не думаю.

— К сожалению нет, — вздохнул я. — Знаешь, я как-то встретил в поезде одного странного человека и от него у меня остался блокнот. А внутри я нашел сводку по всем радиационным авариям в СССР. Да их уже столько было, только все скрыли, чтобы паники не допускать. Там тоже есть некая закономерность.

— Да-а, я смотрю, ты хорошо подготовился, — хмыкнул Филатов, затем указал на портфель Андрея. — Так, ну а там что-то интересное нашел?

— Ничего, — выдохнул я, запихивая документы обратно в портфель. — Хотя, возможно я получил косвенное доказательство того, что был отчасти прав. Человек, которого я подозревал, действительно может иметь к этому отношение. Его зовут Андрей Нагорный.

— Не слышал про такого.

— Конечно, не слышал. Потому, что он не отсюда, да и возраст его постарше нашего. Возможно, этот человек приехал из Новоульяновска. Но это не точно, только мои предположения.

Повисла напряженная пауза.

— То есть, ты не уверен? — на всякий случай уточнил Женя.

— Скажем так, у меня пока нет доказательств, но внутреннее чутье подсказывает, что я на верном пути, — осторожно, тщательно выбирая слова, произнес я.

— И что ты сделаешь, когда найдешь доказательства?

— Ну, сложно сказать… — уклончиво ответил я. — У меня есть кое-какие знакомые в Комитете Государственной Безопасности. Стоит только предоставить им информацию, как этого Нагорного загребут на Лубянку и вытянут из него все, что он знает. Но сделаю я это только в том случае, если на сто процентов буду уверен, что он действительно имеет к этому отношение. Иначе, может пострадать случайный человек.

— Слушай, Леха! — осторожно спросил Женька. — А если они что-нибудь взорвут на АЭС… Что будет?

Я тяжко вздохнул.

— Тогда последствия будут ужасны. Большая часть станции превратится в радиоактивные руины. Множество людей погибнет, наверняка и Припять эвакуируют. Территории будут загрязнены радиацией так, что жить на них будет невозможно. Это касается домов, улиц, дорог. Опасность будет повсюду… В пище, которую мы едим, воде, которую мы пьем. Радиоактивная пыль попадет в