class="p1">Единственно, что я не стал заморачиваться с портянками, хотя умею мотать их, на ногах и в мешке несколько пар толстых хлопчатобумажных носков.

Еще раз посмотрев, что я оставляю в Храме, я спустился вниз и уверенно зашагал по склону, весело насвистывая песенки революционных и постреволюционных лет.

Про Ленин такой молодой и юный Октябрь впереди…И еще про трудные годы проходят…

Вживание в образ началось, тем более, я таких песен немало в своей памяти сохранил, перечитывая первоисточники про те боевые времена в истории моей страны.

И следы тоже за моей спиной остаются в великом множестве, но, трудно различимые по внешнему виду. Потому что в мешке нашлись резиновые галоши с совсем плоской подошвой. Однако, у них есть свой понятный отпечаток, поэтому на них надеты плотные чехлы из толстой кожи. Вот уже после них не остается ничего сильно выделяющегося на глинистой почве.

Про следы, предательски остающиеся в мокрой глине мы с Братом поняли хорошо, когда пять месяцев назад вернулись сюда. Тоже столкнулись с весенней мокрой землей. Тогда делать оказалось нечего, только шагать друг за другом в след, а вот сейчас я вдумчиво подготовился к возможной погоне и не оставляю хорошо заметных следов.

Вышел поздним утром, чтобы пригрело солнышко, и я меньше скользил на замерзшей за морозную ночь глинистой земле с многочисленными каменными осколками.

Через три часа я оказался на косогоре над тем местом, где когда-то будет стоять домик и теплицы с интересными растениями. Сейчас вокруг густые заросли с весенними листьями и к проселочной дороге приходится через них два километра пробиваться наугад.

Добравшись до нее, я сломал пару выделяющихся веток длинных кустов напротив места, где выбрался на дорогу. Сейчас тут все заросло так, что я ничего не узнаю. Спрятал в кустах галоши с чехлами, пусть полежат тут, вполне еще могут понадобиться в будущем.

Потом перебрался через бурную Риони, по весне серьезно полноводную, однако, встреченный по пути узенький мостик мне здорово помог перейти на другую сторону. Вот в восемнадцатых-двадцатых годах его уже не было, в восемьдесят втором я в ту сторону не ходил вообще. Сейчас народу очень много живет и в самом Они, и в окрестных деревнях, гоняют скотину и сами здесь переходят реку.

И я сразу же через километр оказался на Военно-Осетинской дороге.

В одну сторону Кутаиси, вероятный и желательный пункт проезда, в другую уже Цхинвали, если по-грузински, меня ждет. Тьфу, какой Цхинвали, он же уже несколько лет как Сталинири! Вот как можно быстро спалить иностранному шпиону или пришельцу из будущего в этом суровом времени. Не знать таких очень важных изменений к лучшему в стране победившего социализма! Ведь, название города славным именем Вождя — это очень важное изменение!

Что может быть лучше и правильнее, чем переименовывать города в честь Вождя народов при его жизни?

Мне нужно попасть в Тбилиси, желательно конечно сразу, однако, на этом пути меня ждет много преград. Ну, хотя бы в населенный пункт побольше, Они или Квайса такими точно не являются, к сожалению.

Если я здесь вступлю в контакт с местными партийцами или нквдшниками невысокого уровня, все может очень запутаться сразу же. Они, вполне возможно, просто испугаются докладывать наверх про такого непонятного человека.

И попробуют решить вопрос по основному принципу тех лет, нет человека — нет проблемы. Придется с ними сурово разбираться и поднимать антисоветский мятеж в глубокой провинции самой счастливой советской республики.

Да, тут только попробуй не согласиться со словами любого, даже самого глупого представителя власти — сразу же оказываешься антисоветчиком и врагом народа. А с подобными гражданами сейчас разговор очень короткий, приговор тройки и под пулю. Со мной такой номер не пройдет, однако, я даже Палантир не стал брать с собой на случай каких-то весьма вероятных проблем. Еще бегать по лесам и горам в принципе не хочу, я сюда для совсем другого прибыл.

Поэтому нужен город побольше, с более-менее высокими по своему уровню руководителями партийного органа, имеющими свободный доступ к еще более влиятельным товарищам по партии, заседающим в столице республики.

Желательно добраться именно до Тбилиси, я попробую доехать до столицы сам. Ну, есть у меня такие мысли.

Но, до Сталинири, как его сейчас называют, ехать примерно восемьдесят километров и я буду приближаться к Тбилиси. А до Кутаиси сто десять, и я буду удаляться от нужного мне места. Так что, мне лучше двигаться в сторону Южной Осетии.

Впрочем, выбора особого у меня нет, как и регулярного автобусного сообщения здесь сейчас, куда поедет первая попавшаяся машина, туда я и попаду. Если меня, конечно, еще в нее посадят.

Я остановился, снял синтетический плащ, потом бурый пиджачок покроя тех лет с широченными плечами, быстро достал из мешка тельняшку-маечку и надел ее поверх обычной футболки.

Да, сверху неуклюжий пиджак с широкими плечами из непонятного материала, внизу обычные, правда, совсем новые галифе. Была мысль устроить себе шикарные галифе с кожаными вставками, как в «Кавказской пленнице» у водителя товарища Саахова. Такой приличествующий времени стиль милитари с элементами настоящего кавказского шика.

Но, все же отказался от этой идеи с немалым сожалением. Так как я на советском Кавказе нахожусь в весьма сомнительной роли, это нужно постоянно помнить и поэтому сильно не выделяться среди окружающего меня народа. Галифе заправлены в теперь не такие блестящие сапоги, поэтому я тут же начинаю натирать их подготовленной суконкой, поставив ногу на камень, чтобы иметь вид молодцеватый и неотразимый.

Специально заказал пошив вещей в Батуми, рассказав про тридцатые годы и показав на экране ноута требуемую картинку.

В своих современных вещах я точно далеко не проеду, разоблачат, как американского шпиона при первой проверке.

Буду пока на дороге косить под морячка в отпуске, тема в эти года весьма популярная и модная, поэтому тельняшка гордо выставлена на показ.

Во всяком случае, шансов, что возьмут в попутчики гораздо больше будет.

Сразу видно, что голосует на дороге наш заслуженный товарищ, а не какой-то мелкособственнический гражданин, совсем не переживающий про всемирную революцию на всем белом свете. Еще прется куда-то по своим мелкособственническим делишкам, мешает настоящим товарищам строить народное счастье на советской земле.

То есть, такие мысли меня тоже посещают, когда я знаю и карту, и прикуп, и финальную раздачу всего этого сурового социального эксперимента. Но, я здесь совсем не за тем, чтобы исправлять его сущность и понятную социалистическую направленность.

Это за меня сам ход истории исправит неотвратимо.

Так оно и вышло, первый грузовик-полуторка проскочил было мимо меня на всем ходу, однако, потом все же резко затормозил, разбрасывая камешки из-под задних колес, приглашая меня пробежаться до него метров пятьдесят.

Ничего, я