Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В общем, я туда, куда надо, попал, — прихожу я к понятному выводу.
Пока я так бормотал заголовки статей и отдельных столбцов, с удовольствием вникая в напряженную мировую жизнь, ко мне сзади уже подошли. Подошли и настойчиво остановились.
Черт, все прямо как в прошлой жизни, сейчас еще спросят документы.
Я оглянулся, однако, милиционер в белой гимнастерке и таком же шлеме еще стоит около входа в горком, правда, неотступно смотрит в мою сторону. Похоже, что тоже не каждый день тут народ рискует газеты читать, смущая служивого.
Это водитель оказался рядом со мной и уже откровенно враждебно таращится на меня. Я же улыбнулся ему и снова опустил глаза к передовице газеты «Правда».
А чего мне с ним разговаривать? Я наслаждаюсь свежей прессой для настоящих советских людей! Она здесь для этого и висит, чтобы информировать таких товарищей, как я. И шарахаться от его требовательно взгляда не собираюсь. А он, бедолага, наверно решил, что я тут с обрезом поджидаю кого-то из партийных лидеров, чтобы совершить акт терроризма?
Потом достают из мешка верхний лист и папки и внимательно его перечитываю. Он как раз у меня составлен про начало мая этого года. Пришлось рукой с маной провести над ним, чтобы буквы появились. Только, не наши русские буквы, а из черноземельского алфавита.
Такая у меня разумная предосторожность предпринята, чтобы только я мог прочитать написанное.
— Это! Ты же просил отвести тебя в горком! А сам туда не идешь! Зачем врал? — похоже, парень просто в панике от знакомства со мной и уже себе всего напридумывал.
Еще не знает, что предъявить мне и главное, как обратить внимание на меня сотрудника органов правопорядка.
Однако, твердо почувствовал во мне что-то или кого-то не совсем правильного человека, поэтому отставать от меня не собирается. Ну, проявить бдительность в эти крайне непростые времена — это именно то, что боженька завещал.
То есть, товарищ Дзержинский советовал!
— Пойду. Твоя помощь мне не требуется. Хотя, давай вместе дойдем, — решаю я поступить попроще.
Поворачиваюсь к горкому лицом и иду к дверям, водитель как бы конвоирует меня сбоку, отставая на пол шага.
Милиционер понял, что мы движемся прямо к входу и пошел на перехват, встретив нас в десятке метров перед ними.
— Вы к кому? — спросил он меня как идущего первым.
— К товарищу первому секретарю горкома, — четко ответил я спокойным голосом.
— А вы? — это он к водителю.
Ну, по тому все видно, что настоящий пролетарий, одежда замасленная и руки черные, кургузая чумазая кепчонка на затылке одета. Да и видел сотрудник милиции, откуда мы оба взялись, из полуторки, продолжающей стоять на углу площади.
— Провожаю товарища, — нашелся что ответить парень.
— Идите отсюда, — ответил ему постовой и кивнул мне:
— Что в мешке?
— Личные вещи.
— Проверим. С какой целью идете к товарищу первому секретарю?
— С секретным донесением, — коротко, но, солидно ответил я и оглянулся.
Водитель уже отошел от меня, так и не решившись предупредить про меня милиционера.
Типа, я его довел до представителя власти, теперь сами с ним разбирайтесь, моя совесть чиста.
— Нет, парень, это так не сработает, тишком да молчком свою задницу не прикрыть от будущих проблем, — понимаю я.
— Ваши документы, — вспомнил про свою первую обязанность постовой.
— Не имею права показывать, пока нахожусь на спецзадании. Только товарищу первому секретарю или дежурному положено их видеть. Предлагаю пройти к дежурному по горкому, — миролюбиво предложил я уверенным голосом.
— Ну, что же, пройдемте, — довольно неуверенно ответил постовой, — Хотя, пожалуйте ваш мешок.
— Держите, это имею право вам передать, там ничего секретного нет. Только личные вещи, — продолжаю я косить под оперативника под прикрытием.
Постовой быстро ощупал мешок на весу, понял, что никакого оружия или бомбы не спрятано и взмахнул рукой, предлагая мне пройти в здание. Мешок оставил у себя конечно.
— Эх, еще ничего народ не знает о пластиде. А он уже вроде изобретен.
Войдя в довольно большой тамбур вместе со мной, милиционер вспомнил еще про одну свою обязанность:
— Должен осмотреть тебя.
— Осматривайте, — ответил я, достал лечебные камни и паспорт из кармана и замер, держа их в руке.
Постовой поставил мешок на пол и довольно небрежно обстучал мои карманы и вокруг пояса, после чего я снял пиджак и повернулся вокруг себя. После этого я показал ему обложку паспорта и обычные обработанные камни, не вызвав никакого интереса к ним. А вот на паспорт милиционер посмотрел внимательно, распознав сразу, что еще не видел обложки такого цвета никогда раньше.
— Иностранный документ? — спросил он.
— Нет, наш советский, — коротко ответил я и спрятал все добро снова в карман пиджака, — Специальная серия.
— Проходите, — милиционер приоткрыл дверь и пропустил меня, сам держась сзади вплотную.
Его можно понять, он как бы конвоирует непонятного товарища и ждет отмашки от дежурного, как с ним поступить.
А пока четкого приказа нет — держит меня под прицелом, даже кобуру расстегнул одним ловким движением пальца.
Показывает, что готов к любым моим действиям и не остановится перед применением оружия на территории спецобъекта.
Дежурный, немолодой грузин в сером костюме, нашелся справа от входа, со своим широким столом перекрывая частично проход к лестнице. Перед ним лежит раскрытый журнал учета посетителей, еще несколько разных пакетом и других бумаг и смотрит он на нас не очень дружелюбно.
Понятно, что всех обычных посетителей горкома партии, директоров предприятий, городских чиновников и прочих посетителей, которые тут часто бывают — он знает в лицо.
А вот посторонних граждан, которые своими жалобами и предложениями отвлекают партийные органы от неусыпного контроля и направляющей роли, явно не жалует. И желает спровадить меня куда подальше.
— Что у тебя, Осипов? — так же недовольно спрашивает он, рассматривая меня.
— Вот, прибыл гражданин, говорит про секретное дело к товарищу первому секретарю.
— Секретное дело, да еще к товарищу первому секретарю горкома? Хм… Документы проверил? Что за дело?
— Нет, товарищ Джабраилов, документ есть, однако, гражданин ссылается опять же на секретность, — пожал плечами постовой.
Да, правильно ведет себя милиционер, товарищем меня не называет, пока мой статус не прояснили вышестоящие товарищи. Гражданин может оказаться и своим товарищем, и чужим врагом, нужно понимать такой ответственный момент для простого постового. Его дело доставить и присмотреть, решать же со мной — это уже точно ни к нему.
— Что у