— Слушай. — Я опустил бутылку и посмотрел в глаза Лукаса. — Да, знакомство у нас не заладилось, тут не поспоришь, но нет никакой нужды переводить это в открытый конфликт. Я тебе не нравлюсь — такое бывает, я не миллион соло, чтобы нравиться всем. Но как ты думаешь, что скажет Ванесса, если увидит, как ты пытаешься наехать на меня? Она прямо сейчас говорит со сцены слова поздравления твоему брату, и ты хочешь прервать это дело? Прервать такой банальной и неприятной штукой, как агрессия? Прервать выступление своей сестры?

— Ванессу вообще сюда не приплетай! — угрожающе прогудел Лукас. — Я не знаю, как и за счет чего ты вообще смог ее охмурить, но это только пока! Я обязательно выясню, что это за магия, что за артефакт такой, или еще что-то… Я ни за что не поверю, что моя сестра может хотя бы посмотреть на такого оборванца, как ты! Выскочка без роду, без племени, да ты ей не подходишь ни по каким параметрам! Единственное место, которое ты можешь занимать рядом с ней — это место прислуги, лакея, который должен быть рад до смерти одним лишь фактом того, что ему позволили это место занимать! Должен быть готов отдать жизнь за свою госпожу, а потом, при одном лишь звуке ее имени — восстать из мертвых и снова выполнять ее указания! Вот, где твое место, щенок! А ты тут изображаешь того, кто нам равен!

Что-то в словах Лукаса меня зацепило.

Я задумчиво глянул на него, мысленно прокручивая все то, что он сказал, и пословно анализируя всю его тираду, пытаясь понять, что же именно такое прозвучало, что заставило меня обратить внимание.

Про прислугу и чернь, понятное дело, я все пропустил мимо ушей — в этом явно не было ничего нового. Это я слышал уже много раз и в этом мире, и в прошлом. И ни там, ни там меня подобное сравнение никогда не напрягало — я ведь и правда начинал как чернь. Даже хуже — как отброс общества, копающийся в грязных канавах и готовый грызть глотки за пару медяков.

Но я смог все это преодолеть, перерасти, превзойти, подняться не просто со дна общества, а из его дренажных канав, и возвыситься над самыми высокими высотами. После такого — что мне неумелые оскорбления какого-то молодого горячего мага, который с трудом понимает, что говорит?

Тем более в тех случаях, когда то, что он говорит — правда?

Кажется, Лукасу не понравилось, что я ничего не отвечаю на его тираду, хотя она, формально, и не требовала ответа. Если бы я действительно хотел ему ответить, то он бы моего ответа не выдержал.

Внезапно Лукас поднял свободную руку, ухватил меня за воротник рубашки и подтянул к своему лицу:

— Ты что, падаль, игнорировать меня вздумал? Я с тобой разговариваю! А ну смотри на меня!

Вот как, значит.

Всё-таки придется ему охладить пыл хоть немного.

Отвернув голову от его налитых кровью глаз и раздутых ноздрей, я поднял левой рукой бутылку и демонстративно приложился к ней, отвлекая внимание Лукаса и заставляя его разозлиться еще больше.

Правая же моя рука в этот момент легла на локоть Лукаса, согнутый, чтобы удобнее было держать меня за рубашку, и аккуратно и не спеша повела его внутрь и вверх — туда, куда анатомия не предполагала движение этой части тела.

Если бы я сделал это быстрее, плечо Лукаса громко щелкнуло бы, разделяясь на сустав и суставную сумку.

Если бы я рванул со всей силы, то дополнительно к этому произошел бы разрыв связок и, возможно, даже мышц — тяжелая травма, восстановление после которой в лучшем случае заняло бы несколько месяцев.

Но я повел локоть медленно и аккуратно, поэтому Лукас, явно не ожидавший никакого противодействия, закряхтел и вынужден был сначала согнуться в левому боку, подныривая под собственную руку, потом — выпустить мою рубашку из захвата, и в итоге, потеряв равновесие в неудобной позе, просто упасть на задницу.

Бутылка выпала из его руки и завалилась набок, выплескивая содержимое на траву. Вокруг сразу распространился запах алкоголя.

— Слушай, я же предлагал по-хорошему, — напомнил я Лукасу, который ошалело ощупывал траву вокруг себя, явно не понимая, как так получилось. — Давай не будем усугублять ситуацию. День так хорошо начинался, зачем его портить?

Я опрокинул в себя остатки «пляжа».

Лукас, внимательно проследив за этим, видимо, вспомнил про свою бутылку и поискал ее взглядом. Нашел, поднял, увидел, что она почти пуста, и, кажется, рассвирепел еще больше.

— Нет, не хорошо… — пропыхтел он, с трудом поднимаясь на ноги. — Совсем не хорошо! Вот сейчас станет лучше!

Я внимательно следил за его руками, готовый при первых же искрах маны как-то противодействовать — разбить об его голову бутылку, если понадобится, — но Лукас, кажется, оконательно забыл, что он вообще-то маг, и решил все дела решить кулаками и совсем по-простому. Ну, или решил, что применять магию против меня — ниже его достоинства, справится и так. Я же деревенщина, отброс, прислуга, или кто-то там ещё…

Как бы то ни было, Лукас себя переоценил.

Он едва не упал, когда разворачивался на месте в мою сторону, а уж когда широко, по-залихватски, размахнулся и ударил прямой правый, так вообще повалился вперед, как подрубленное дерево. Прямо на меня.

Или, вернее, на стол, который стоял у меня за спиной. Никого на линии атаки Лукаса, конечно, уже не было — я просто отшагнул в сторону, даже не пользуясь ножом или магией.

Удар Лукаса провалился в пустоту. Силой, вложенной в это движение, его аж развернуло, на мгновение передо мной мелькнуло его удивленное донельзя лицо…

А потом его ноги заплелись окончательно, и он боком обрушился на стол!

Раздался жуткий грохот бьющейся посуды, а через мгновение — треск ломающейся древесины. Столешница, которая, казалось, должна была выдержать выпавшие на ее долю испытания, все же разломилась пополам, и Лукам грохнулся вторично — уже на газон!

Две половинки стола превратились в две наклонные плоскости, по которым покатились блюда и тарелки, обрушивая на Лукаса дождь из закусок и салатов и превращая его в какое-то подобие снеговика, только из еды. Едовика.

Голос Ванессы и музыка резко смолкли, будто кто-то за сценой разом отрезал провода, и воцарилась мертвая тишина. Все моментально развернулись, глядя на меня и на Лукаса, который в эту минуту пытался подняться, но у него никак не выходило.

— Марк, что происходит? — немного нервно поинтересовалась со сцены Ванесса в микрофон. — Что случилось?

— Да всё в порядке! Просто алкоголь! — Я развел руками и указал на бутылку в траве. — Уважаемый Лукас, кажется, слегка перебрал и, когда хотел что-то взять со стола, потерял координацию движений… И упал. Я даже не успел его поймать!

К Лукасу уже подскочило несколько человек, одетых не так, как остальные — в черных фраках и брюках. Я уже видел двоих таких в приоткрытые двери особняка, и, по тому, что они торчали внутри и не показывались на глаза, сделал вывод, что это слуги или официанты… Кто-то из них, в общем.

Они помогли Лукасу подняться, быстро осмотрели его, выискивая раны или синяки, и мягко, но настойчиво, повели внутрь особняка.

Лукас не особенно сопротивлялся — он, кажется, до сих пор не понимал, что произошло, — и покорно шел за ними, роняя на траву куски рыбы, половинки мидий и канапе.

— У меня все! — поспешно сказала Ванесса — Спасибо.

Она сунула микрофон в руки ведущему и спустилась со сцены.

— Аплодисменты несравненной Ванессе Тюудор! — тут же нашелся ведущий. — Ну же, больше шума!

Толпа по инерции принялась хлопать, и ведущий, уцепившись за ответную реакцию, продолжил свое дело. Он пригласил кого-то из гостей выступать на сцене, чтобы отвлечь от инцидента с Лукасом.

А Ванесса подошла ко мне, хмурясь, и встала рядом:

— А теперь честно — что это было?

— Честно? — Я тоже нахмурился. — Он попытался меня ударить, я просто уклонился. Никто не виноват в том, что он пьян как моряк в отпуске.

— Да конечно. — Ванесса прищурилась. — И ты его никак не провоцировал? Ничего ему не говорил? Не оскорблял?

— Я⁈ — А вот это меня изумило. — Дорогая, ты какого обо мне мнения вообще? Он мне кто, чтобы его провоцировать? Я его знать не знаю, мне вообще все равно, что он обо мне думает и как ко мне относится. Если бы он всю эту кашу не заварил, ничего бы и не было!

— И ты его и пальцем не тронул? — не отставала Ванесса.

Я выразительно посмотрел на нее, и она закатила глаза:

— Ладно, прости… Просто я не привыкла, чтобы мой молодой человек бил