– Нашли что-то важное?

– Я снова просматривал материалы по пожару, пытаясь обнаружить ключ к разгадке личности погибшего бездомного. И мне показалось, что здесь концы с концами не сходятся. Тот факт, что некий Брикс растворился в небытии, ничего не доказывает. По крайней мере, без возможности получить ДНК, – сказал Эдриан.

– Верно подмечено, – кивнула Имоджен, преисполняясь новой надеждой.

– А теперь, когда ты высказала подозрение о связи этого дела с другим – убийством Уоллисов, я решил попытаться получить больше информации о пожаре, взглянуть на него под иным углом. – Эдриан помолчал. – Что, если возгорание началось вовсе не в корзине для мусора?

– Ты хочешь сказать, что пожар устроил не Гэбриел Уэбб?

– Я и раньше так считал, если ты помнишь. Некто мог следить за ними, пока они не ушли из сигнальной будки, поскольку огонь распространился по постройке очень быстро.

– Но зачем кому-то понадобилось выставлять виновником Гэбриела Уэбба?

– Не думаю, что дело в нем, – вставила ремарку Люси.

– Тогда в ком же? – Имоджен испытующе посмотрела на обоих.

Люси достала другие фотографии и выложила их на стол рядом с теми, что сделали после пожара в будке. Имоджен узнала снимки с места поджога, устроенного годом раньше. Журналистка указала на катышки на полу, запечатленные и там, и там. Они выглядели совершенно одинаковыми.

– Но ведь это всего лишь крысиный помет, или я ошибаюсь? – спросила Имоджен.

– Возможно, он, а возможно, и нет, – сказала Люси. – Мне кажется, стоит с этим разобраться. Катышки, на мой взгляд, чересчур идентичны по качеству и размерам. Похоже на нечто синтетическое. Я пущу в ход свои связи и получу мнение специалиста.

– И давно ты знаешь о прежнем пожаре? – спросил Эдриан чуть более резким тоном.

– К сожалению, недавно, и мне захотелось сначала все обдумать, прежде чем проводить аналогии.

– Что, если смысл в стремлении надежно спрятать мертвеца, заставить труп выглядеть жертвой несчастного случая? Вдруг мы видим перед собой вовсе не тело простого бездомного? Может, на фото жертва убийства? – выстрелил целой очередью вопросов Эдриан.

– Пока ни в чем нельзя быть уверенными. Погибший в огне мог сам развести его, чтобы согреться, верно? – возразила Имоджен.

– Что-то мне в это с трудом верится. Да, его лицо и череп могли до неузнаваемости изуродовать упавшие сверху горящие балки, но ведь таким же образом совершаются и многие убийства – зверское избиение, в ходе которого значительно повреждаются ткани, – сказала Люси.

– У нас есть хотя бы какие-то факты, подтверждающие, что мы не ищем монстра там, где его нет и в помине? – спросила Имоджен.

По взгляду, которым ответил Эдриан, она поняла, о чем он думает. Он опасался необходимости вести вечный поиск пробелов в версиях, и хуже того – постоянно натыкаться на них.

– Но ведь следует непременно провести расследование в этом направлении, не так ли? – высказала точку зрения Люси.

– Как это скажется на судьбе Гэбриела Уэбба? – спросила Имоджен. – Достаточно ли новых предположений, чтобы вытащить его из тюрьмы?

– Пока мы и близко не подошли к такой возможности, но ты права – его судьба дает дополнительный стимул во всем тщательно разобраться, – ответил Эдриан.

Для Имоджен оставалось загадкой, пытался ли он умаслить Люси и принять ее теорию или же сам верил в реальность выдвинутой с ее помощью версии. Хотя одного понимания, что журналистка способна и готова содействовать освобождению Гэбриела, оказалось достаточно, чтобы унять на время любопытство Имоджен. Если они правы, все обвинения против парня развеются. Это было бы очень хорошо. Вряд ли заключение Гэбриела в тюрьму служило интересам общества, оно выглядело скорее как слишком жестокое наказание за случайную глупую ошибку. Да, человек погиб, но это произошло без предварительного намерения или злого умысла. Теперь Имоджен готова скрепя сердце признать случай с Гэбриелом очередным проявлением несправедливости в работе юридической системы.

В ходе разговора она отметила еще одну интересную деталь. В присутствии Эдриана Люси теряла саркастический апломб и снимала маску, скрывающую подлинные черты характера. На глазах зарождалась сага о романтических отношениях. Имоджен помимо воли задумалась, чем закончится эта история. На мгновение ей вспомнились первые признаки взаимного влечения между ней и Дином и то, насколько все изменилось с тех пор. Реальность грубо вторгалась в любовную связь и часто становилась непреодолимым препятствием между людьми. Еще одно чувство, обреченное на разрыв?

Глава 34

Дин сидел напротив инспектора по надзору за досрочно освобожденными, дожидаясь, когда она закончит читать документ, лежащий на столе. Он принес прошение о прикреплении к другому отделению службы надзора, ближе к Плимуту, и ему пришлось сформулировать запрос как можно яснее, чтобы его вообще рассмотрели. Дин ждал и вертел в пальцах шарик из оргстекла – подвеску на шейной цепочке.

В кармане завибрировал телефон. Дин надеялся, что это не Имоджен, – уж слишком неприятно было игнорировать ее звонки. Она, скорее всего, ищет исчерпывающие объяснения его недавним поступкам, то есть того, говорить о чем он пока не готов. Правда заключалась в том, что он не мог с уверенностью растолковать даже себе, почему им овладело непреодолимое желание влезть в это дело, но стоило увидеть трикветр, как стало понятно: этот символ уже попадался ему на глаза. Холод волной нахлынул на него, мурашки пробежали по коже. Дин где-то видел символ, но ведь это не значило, что существовала связь между его смутными ощущениями и реальным преступлением, которое расследовала Имоджен. Или все-таки значило?

Инспектор по надзору наконец соизволила поднять задумчивый взгляд.

– Это крайне необычный запрос, мистер Кинкейд.

– Но я же объяснил, что моя новая работа требует частых поездок в Плимут.

– Даже не знаю. Вашу просьбу может оказаться нелегко удовлетворить. Посмотрим, что я могу сделать.

Инспектору поднадзорный откровенно не нравился, и потому все у нее оказывалось нелегко. Но стоило попробовать. Чем больше времени Дин проводил с Имоджен, тем напряженнее становились их отношения. Он не мог подвести ее и в то же время был не в состоянии изменить свою сущность, переписать прошлое. Не исключено, что, если они недолго поживут отдельно, все снова срастется. И может статься, если он не будет чувствовать себя лживым куском дерьма при каждой встрече с ней, у них еще останется шанс. Раньше Дин и мысли не допускал, что способен влюбиться. Но это не просто чувство. Его избранницей стала Имоджен, дочь Элайаса и офицер полиции по призванию. Она была женщиной, способной разрушить его жизнь, уничтожить связь с единственной семьей, которая у него была. Дин понимал с самого начала: