– Над Россией не летают дроны. Там только птицы летают.

Кто-то еще хотел что-то сказать, но я прервал.

– Так, стоп. Больше я не хочу ничего видеть, слышать или знать. Я не хочу участвовать ни в чем незаконном и не хочу знать никого из вас. То, что вы обо мне знаете, гарантия того, что я не буду болтать. В самое ближайшее время я собираюсь покинуть страну. Извините, парни, но все это так. Давайте не будем доводить дело до того, что вам придется убить меня, а мне – кого-то из вас. И удачи вам – во всем, что бы вы ни задумали.

Когда я стоял во дворике, ко мне вышел Боб. С очередной банкой безалкогольного пива, из которой тут же отхлебнул.

– Я думал, ты к нам присоединишься.

– Ты ошибался. Я готов помочь лично тебе. Но я не знаю тех парней. И не знаю, кто из них осведомитель ФБР. А он там есть, поверь мне.

– Его там нет.

– Если хочешь, можешь в это верить.

Боб снова отхлебнул из банки.

– Знаешь, я думал ты российский агент.

– Почему?

– Не знаю. Просто я всегда представлял себе российских агентов именно так.

– Я не российский агент и никогда им не был.

– Да мне плевать, если честно. Все с ног на голову перевернулось.

– Боб, что все-таки происходит?

– Несколько ублюдков пытаются взять власть в стране.

– Законно?

Вместо ответа Боб допил пиво и смял банку.

– Поехали, я отвезу тебя в аэропорт.

Примерно в это же самое время

Борт ВВС США № 1

Где-то над южной Украиной

15 августа 2019 года

Примерно в это же самое время борт ВВС США номер один связался с украинским диспетчером и, получив от него подтверждение, что эшелон впереди него очищен, начал готовиться к смене курса, с тем чтобы обойти Крым и снова лечь на курс над Черным морем. Это было необязательно, но с политической точки зрения желательно, так как в Крыму работали российские диспетчеры, а США не признавали принадлежность Крыма России и соответственно – обращение к российским диспетчерам могло означать косвенное признание и спровоцировать скандал.

После того как ВВС-1 снова ляжет на курс, он совершит посадку в Батуми, где у президента США должен был состояться краткий тур переговоров с представителями грузинских властей, а группа американских бизнесменов в самолете должна была посетить местную торгово-промышленную палату. Но в зале для совещаний Грузию не упоминали – там все и так было понятно. Три с половиной миллиона населения, пребывающего в разных степенях бедности, несколько олигархов и самая большая станция ЦРУ в регионе. Прорабатывалась следующая остановка президента – Ташкент…

– Ташкент…

– Ташкент, – отозвалась миловидная дама, которая сопровождала президента в этой поездке как единственный в Госдепе специалист по Средней Азии родом оттуда, знающая о местной жизни не понаслышке, – крупнейший город в Центральной Азии. Его население с трудом поддается подсчету, тем более что правительство до последнего времени административно ограничивало его рост. Но в последнее время ограничения сняты, и начался бурный рост – процесс, схожий с процессом роста Москвы в девяностые. Совершенно точно, в Ташкенте уже проживают два и шесть – два и семь миллиона человек, а во всей агломерации – не менее шести-семи миллионов. В будущем можно ожидать, что Ташкент достигнет численности населения в четыре или даже пять миллионов, превзойдя такие города, как Берлин и Мадрид, и вплотную приблизившись к Санкт-Петербургу.

В свою очередь, Ташкент является столицей Узбекистана, самой населенной страны Средней Азии, численность населения которой превысила отметку в тридцать четыре миллиона человек и продолжает расти. Плотность населения там вдвое выше, чем в США, – примерно семьдесят три человека на квадратный километр и четвертая в СНГ после Азербайджана, Армении и Молдовы[59].

– В чем у них проблемы? – перебил президент.

– Проблем немало, сэр. Перенаселенность – одна из таких проблем. Конфликты с соседями из-за территорий, а Узбекистан имеет хотя бы один конфликтный вопрос с каждым из соседей – вторая. Территориальное расположение – Узбекистан не только не имеет выхода к морю, но и ни один из его соседей не имеет выхода к морю[60] – третья. Укорененность тоталитарной традиции – в Узбекистане не было ни одних демократических выборов за всю его историю – четвертая. Риск радикального ислама – пятая. Но есть и возможности…

…

– Первая – если данные ЦРУ об оттоке населения с территории Украины верны, то Узбекистан стал вторым по численности рынком СНГ после России. Вторая – Узбекистан до сих пор сохраняет протекционистскую торговую политику в ряде отраслей промышленности, но не в пользу России, а в нашу пользу. В частности – в стране работает единственный автозавод, принадлежащий Джиэмси и работающий на пятую часть мощности от возможной. Тот же протекционизм наблюдается в сфере электроники. Третья – правительство Узбекистана настроено отнюдь не антиамерикански, там есть значимые проамериканские силы.

– Насколько значимые?

– Сэр, понятно, что они не доминируют. Но главное другое – это мусульманская страна, в которой на удивление почти нет антиамериканских настроений. По данным ФБР, в Нью-Йорке проживают до тридцати тысяч узбеков, число их постоянно растет, причем радикалов из них считаные единицы.

– То есть там совсем нет радикалов?

– Радикалы сейчас есть везде, сэр. Главное – в узбекском обществе нет их понимания, нет той прослойки, которая относится к ним с сочувствием. Есть общество, и есть террористы. А наличие такой прослойки – и есть главное условие длительной и трудно искоренимой террористической активности.

Президент выдохнул. Вообще-то многие считали, что миловидная дама, сидящая перед ним, – одна из его любовниц в аппарате, но это было не так. Он достаточно нагулялся, у него была роскошная жена, а женщина, сидевшая перед ним, отличалась хваткой и циничным, изворотливым умом, какой бывает у тех, кто поднимался наверх с самого низа. Такой хватки нет у деток ублюдков-политиканов, которые решили, что раз они ездили отдыхать на Кейп-Код, то им подвластны все тайны этого мира.

– Сколько нам это будет стоить?

– Трудно сказать…