«Фрейтлайнер» своей тушей снес знак, предупреждающий об опасном повороте, выломился окончательно на обочину, проехал футов пятьдесят, врезался в дерево и остановился, исходя паром из пробитого радиатора.

Все? Или еще есть?

В автомате что-то еще было, но я перешел на пистолет, приблизился к «военному», держа его под прицелом, проверил пульс. Мертв, как вчерашняя рыба, – вся очередь попала в грудь и живот, форма залита кровью. Документов нет. В кармане только упаковка кофеиновой жвачки. Бумажника вообще нет, как нет и dog tag – опознавательной бирки армии США.

Пистолет лежит у руки. «ТТ» калибра 9 миллиметров, производство Китай. В США продажа нового китайского оружия запрещена, но что-то мне подсказывает, что этот трофей он подобрал в Афганистане, с убитого боевика «Аль-Каиды» или «Талибана». Как раз для таких случаев, когда нужен пистолет подобный этому. Который не отследить.

Держа пистолет наготове, я приблизился к грузовику, открыл дверь. Водитель убит – одна из пуль попала в голову, все стекло забрызгано. Зрелище малоприятное, но ничего страшного – в Африке я видал и не такое.

Этот не был готов к тому, что его будут убивать, а потом обыскивать, и потому, отправляясь на дело, не стерилизовал себя[54]. Большая ошибка. Потому я нашел у него бумажник с водительскими правами Северной Каролины на имя Квентина Коли и военную идентификационную карточку на то же имя с указанием звания – мастер-сержант и того, что он находится на активной службе, и два пистолета – «беретту», но явно не родную, а пакистанскую подделку из Дарра Адам Хель, и НК45СТ с глушителем – видимо, его штатный.

Спецназ.

Ублюдки траханые.

Нет никаких сомнений в том, что они меня тут ждали. Просто их подвела самоуверенность и недооценка меня как противника. Они не ожидали, что на мне будет бронежилет. И не ожидали, что у меня будет автомат. За то и поплатились.

«Хеклер-Кох» я забрал с собой – потом найду способ пробить по номерам. Забрал и документы этого Квентина Коли, и его карту. Моя машина была повреждена, поэтому я сел в «Хаммер», развернул его и дал газу…

Остановился я, только проехав двадцать миль, чтобы осмотреть себя. Две пули, девять миллиметров. Не бог весть что, не триста пятьдесят седьмой и тем более не сорок четвертый, но все равно – больно. Но больно не смертельно.

Вопрос: что делать дальше? Идти в полицию? Тогда на меня на самого будет уголовное обвинение, я перевез оружие третьего класса через границу штата. И что-то мне подсказывает, что у меня не получится заключить сделку со следствием.

Если бы это было до 9/11 – я бы не сомневался. Эти типы, явно военные, напали на гражданского. Чтобы замять это дело, прокуратура готова была бы на все, даже замять дело об убийстве. Но сейчас не 2000-й – сейчас 2019 год, и у людей нет прав. Зато права появились у государства. Теперь государство имеет право получать ордера на слежку за неназываемыми лицами, имеет право читать нашу электронную почту вообще без ордера, чем и занимается, имеет право задержать человека по обвинению в терроризме и держать его сколько угодно, не предъявляя обвинений, наконец, имеет право убить гражданина США без судебной процедуры, просто объявив его террористом. Государство идет в атаку – сейчас обсуждается возможность по некоторым категориям дел заменить презумпцию невиновности на презумпцию виновности, лишить граждан права на оружие… все это не просто так. Они хотят создать тоталитарное государство и убивать нас, когда вздумается. И сегодняшняя ситуация – тому пример. Государство в лице военных из спецназа попыталось убить меня…

И потому я решил не сообщать в полицию. Вернусь в Нью-Йорк, приду к своему адвокату и буду думать, что делать. Посмотрим, может, придется переходить на нелегальное положение… или уезжать.

Посмотрим. Вся прелесть американского законодательства в том, что оно предусматривает сделку со следствием. Договорившись с прокурором, можно избежать ответственности даже за убийство первой степени.

Но пока до Нью-Йорка надо добраться.

«Хаммер» я бросил недалеко от летного поля. Плохо, конечно, но меня и так опознают – машина-то прокатная, взята на мое имя. Остается надеяться на то, что у тех, кто все это затеял, – возникнет желание замести следы, и тем самым они помогут мне.

Но все равно надо что-то думать, и быстро. Не нравится мне эта попытка убрать меня с поля, не нравится…

Частный сектор аэропорта представлял собой большой ангар, я зашел, заплатил менеджеру за стоянку и за то, чтобы меня заправили. Перед этим я вылил на себя полфлакона средства от пота, чтобы от меня не пахло порохом. Мало ли…

– Отличная погода, не правда ли?

Менеджер улыбнулся, заполняя документы.

– Замечательная, сэр.

Можно не сомневаться – сделают все как надо и даже не подумают обсчитать. Вот этим мне и нравится Америка – в России все как будто мстят друг другу за что-то.

– Я пойду, прогуляюсь. Сколько времени ждать?

– Примерно полчаса, сэр.

– Отлично. Через полчаса буду готов.

Вышел… действительно погода отличная, как на заказ. Сто на сто – так говорят авиаторы.

Если меня не примут по дороге на работу, то у обвинения появится еще одна проблема. Я ведь дилер. И гансмиттер. У меня есть запасные части к разному оружию. Заменить ударник, который у меня есть, пара минут работы – и вот, ни одна экспертиза не установит, что стреляли именно из этого оружия. Ну и что, что там машина разбитая стоит? Разбилась, я ее оставил на месте, попросил подвезти до аэропорта. Следы пуль и пороха в салоне? Ну, так мало ли кто что там делать мог. Кстати, а в кого летели эти пули? Да? Даже так? А что активные военнослужащие США делали с оружием за пределами базы, а?[55]

Только вот кажется мне, что на прокуратуру это впечатление не произведет – давить будут. Интересно, что Большое жюри скажет?

И в любом случае – я буду в опасности.

– Алекс… не оборачивайся.

Я чуть повернулся, но только так, чтобы видеть краем глаза.

Это был Боб.

– Какого черта?

– Мы должны кое-куда поехать. На стоянке стоит белый фургон «Мерседес» с эмблемой кейтеринга. Выжди немного и иди туда.

– Я уже съездил кое-куда.

– Я знаю.

– Тогда ты знаешь и что там произошло?

– Зобо арестован.

– А меня чуть не убили.

– Но ты справился, верно? Я не мог тебе помочь.