Таким образом, гипносуггестивная психотерапия является нечем иным, как театрально-клиническим представлением истерического невроза, прикотором потребность в демонстративной наглядности магических преображений таксозвучна вульгарной «мистике» гипнотических воздействий.

Можно ли думать, что и психоаналитическое направлениепсихотерапии, подобно рациональной психотерапии при неврастении игипносуггестивной психотерапии при истерии, является одним из преувеличенных,вычлененных и театрально представленных симптомов обсессивно-фобическогоневроза?

Вероятно, это так, хотя сам по себе психоанализ уже давноперешагнул рамки психотерапии, превратившись в уникальное мировоззрение,имеющее свои философские разветвления, свою систему миропонимания.

Что поражает в психоанализе, так это всепронизывающийдетерминизм в отношении психического содержания. Сам основатель психоанализанедвусмысленно говорит об этом: «Психоаналитик отличается особо строгоюуверенностью в детерминации душевной жизни. Для него в психической жизни нетничего мелкого, произвольного и случайного, он ожидает повсюду встретитьдостаточную мотивировку, где обыкновенно таких требований не предъявляется.Более того, он приготовлен к многоразличной мотивировке одного и того жедушевного факта, в то время как наша потребность в причинности, считающаясяприрожденною, удовлетворяется одною-единственною психическою причиною».

Психоанализ не хочет знать свободы данной личности, онориентирован исключительно на объективную реальность, правда своеобразнотрактуемую. Отбрасывая всякую мистику в попытке свести все психическоесодержание человеческой личности к изначальной, первоосновной инстинктивнойсфере (большею частью биологически понимаемой), он, в конечном итоге,мистифицирует биологический компонент человеческой природы.

Психоанализ открывает сферу бессознательного в душевнойжизни человека, но говорит он о бессознательном так, как будто это все то жесамое сознательное, а не качественно иное содержание психики. Бессознательное впсихоанализе сводится, в принципе, к амнезированному, забытому, но имеющемупринципиальную возможность в известной степени стать вновь осознаваемым.Фрейдовская концепция бессознательного изначально отталкивалась отпсихологических опытов, в которых внушенное пациенту в гипнозе действиевыполнялось им как будто помимо своей воли после выхода из гипнотическогосостояния (постгипнотическое внушение). Пациент ничего не помнил изпроисходившего с ним во время гипнотического сеанса, забывал содержаниесделанных ему внушений, а действие, воспроизводимое им уже в сознательномсостоянии, мотивировал по-своему, не осознавая того, что действовал повнушенному, но отставленному во времени, приказу гипнотизера.

В целом, таким образом, создавалось впечатление некойбессознательной силы, действующей в глубинах подсознания и ищущей выхода всознание, которое, в свою очередь, как-то видоизменяло характер этой силы.

В этих опытах, однако, можно было заставить пациентавспомнить об истинной причине его поведения, он с трудом, но припоминал приказгипнотизера совершить то или иное действие после пробуждения.

Если спящий или загипнотизированный человек видит страшныйсон, вызывающий у него беспокойство, то избавить его от кошмара можно лишьодним способом – разбудить, то есть довести до его сознания мнимостьиспытываемого им страха; сознание вводит человека в объективную реальность иснимает субъективное напряжение.

Вот, по сути дела, упрощенная модель психоанализа.Предположить же, что в происхождении невротической симптоматики действуетобразное внушение или самовнушение, отставленное во времени, представляетсятаким образом логически естественным и допустимым.

Внушение (самовнушение) хорошо внедряется и закрепляется напочве эмоциональной нестабильности, неуверенности, а такое состояниепредполагает аффективное реагирование, сужающее поле сознания.Психотравмирующая ситуация, ведущая к аффективному реагированию, не осознаетсяили неадекватно осознается человеком, и цель психоанализа – подвести пациента косознанию психотравмирующей ситуации, ведущей в неосознанном варианте к формированиюневротической симптоматики.

Психоанализ представляет собой интереснейшую попыткупреодоления невротизма в самом его корне.

Он возник из отвержения гипноза в психотерапии.

Гипноз, выражаясь на наш лад, активно навязывает невротикуновую роль, он, по сути, способствует видоизменению формообразованияневротических симптомов, изображающих теперь уже не «болезнь», а «здоровье» .Гипноз не выводит человека из невротизма, но лишь меняет форму его выражения.Он сам по себе – ничто без невротизма, поскольку это его питательная почва ипоскольку сам он есть по преимуществу магический невротизм (гипнотизер боленмагией). Психоанализ более радикален в отношении невротизма, он хочетуничтожить его в самом зачатке, а не видоизменить его; он прослеживает корниневротизма до их врастания в сферу бессознательного и, оставаясь в привычномрусле сознания, невольно просвечивает темное бессознательное светом сознания,однако в этих глубинах нет отчетливых отражений – они бездонны и бесконечны ипотому свет сознания не находит в них ничего, кроме... самого себя, а этослабая опора. Примечательно, однако, само обращение психоанализа кбессознательному как главному источнику невротизма, чрезвычайно интересна егоинтерпретация бессознательной активности.

Основание невротизма – в раннем детстве человека, когда егосознание слишком слабо развито для того, чтобы осознавать объективнуюреальность, а субъективное переживание достаточно действенно, что приводитребенка к символическому принятию внешней реальности (сказка ему понятнее, чемдействительная жизнь). Именно здесь, в раннем детстве (до пяти лет),психоанализ пытается отыскать причину формирования невротических комплексовразвивающейся личности, имеющих решающее значение в ее дальнейшем жизненномстановлении. Невротический комплекс базируется на психотравме раннего детства,но объективное содержание психотравмы амнезируется (и становитсябессознательным), и приходится лишь по ассоциативным связям с настоящейситуацией догадываться о подлинной психотравмирующей ситуации раннего детства,причем основными психическими травмами раннего детства являются, как утверждаютпсихоаналитики, те, что связаны с проявлениями детской сексуальности.

Сексуальность вообще представляется в психоанализе наиболеесущественной, наиболее интимной и глубокой областью психики, он готов свести кней почти все содержание бессознательного.

В сущности, психоанализ тонко чует половую проблематикуневротизма, но объясняет ее как проблематику исключительно сексуальную.

Контакт невротика с психоаналитиком способствует проявлениютеатрального феномена психотерапии, поскольку невротик получает возможностьобрести в своем аналитике и режиссера, и публику одновременно. Однако, вотличие от рациональной психотерапии и, особенно, психотерапиигипносуггестивной, где психотерапевт является активным режиссером, впсихоанализе психотерапевт имеет более пассивные режиссерские функции и болееактивные функции публики; он является созерцательным соучастникомневротического представления; он, подобно женщине, не только не мешаетневротику «быть мужчиной» (а для невротика это всегда проблема), но и ждет отнего проявления принципиально мужского свойства: стремления самому сознательноразобраться в причинах, породивших данное душевное состояние.