– Лида, все так делают… – не сдавался Толя.

Лида закрыла дверь и уткнулась в нее лбом.

Она отказалась от единственного шанса немедленно утолить жажду и, отойдя от двери, заглянула в комнату Кати. Оказалось, что девочка не спала. Лида улыбнулась и сказала:

– Я люблю тебя, Катенька.

Катя улыбнулась:

– И я лубу.

– Ты лучше всех, – сказала Лида.

– И ты лучи всех, – пролепетала Катя.

– Дочка, – сказала Лида, – ты должна знать, что ты лучше всех и тебя невозможно не любить.

Лида позвонила по телефону Ульяне:

– Мама, я с Катей могу у тебя пожить?

– А, как беда, так про мать вспомнила? – послышался голос Ульяны, – нет, доченька, я помыкалась, теперь ты помыкайся. А муж твой что? Молодую нашел? – Лида положила трубку.

Лида устроилась няней в детский садик. Ей дали комнату при садике. И Катя ходила в этот же сад. Обязанности няни были обычными: мыть посуду, кормить малышей, укладывать их спать и помогать усаживать на горшки. Она проветривала группу, пока детишки гуляли, и встречала их после прогулки. Лиде нравилось создавать комфорт и уют, ей нравилось дарить хорошее настроение.

В группе было восемнадцать человек детей. По списку числилась какая-то Катя, которая ни разу в садик не приходила. То у нее что-то болит, то ей холодно, то аллергия, в общем, мама этой Кати постоянно приносила справки, записки. Однажды Катю в садик привели.

На ней были надеты несколько кофточек, двое носков, шарф, который Катина мама объяснила, как нужно завязывать, чтобы девочку не продуло.

Когда мама ушла, Катя с удовольствием играла в кукольной комнате. Расставляла посудку, кормила кукол, готовила для них угощение.

Когда нужно было идти на прогулку, Катя не могла расстегнуть застежки на красивых туфельках и раскапризничалась. Лида помогла Кате с туфельками, надела на нее все кофточки, завязала шарфик.

Катя весело играла на площадке, а после прогулки вместе со всеми поела и улеглась в кроватку.

После тихого часа она быстро оделась, только красивые туфельки снова подвели.

Когда за Катей пришла мама, Катя домой уходить не захотела, и мама Катина забеспокоилась:

– Что это значит? Как это ребенок домой не хочет?

– Если вы не торопитесь, пусть Катя еще поиграет, – предложила воспитательница.

Катина мама зашла в группу. Странно, но при маме даже походка у Кати стала неуверенной. Девочка обо все спотыкалась, цеплялась за углы.

Катя вышла в раздевалку и раскапризничалась. Она плакала, когда ей мама застегивала кофточки, плакала, когда ей мама завязывала шарфик.

– Вот, она всегда так, – расстроилась Катина мама, – поэтому и в садик не ходим.

Воспитательница сказала:

– Да нет, она не плакала ни разу, вы только тапочки принесите ей удобные, без застежек.

На следующий день с Катей пришли мама и папа.

– Раздевайся сама, – скомандовал папа Кате.

Катя начала расстегивать куртку, но подскочила мама:

– Что значит сама? Катенька, я тебе помогу, не расстраивайся.

У Кати все сразу перестало получаться, она раскапризничалась и в слезах отправилась в группу.

– Ее никто не обижает? – спросила Катина мама, заглянув в комнату. – Что-то она не очень весело пошла.

Папа Кати тяжело вздохнул, глядя на жену. Они оба ушли, по дороге горячо что-то обсуждая.

Через месяц Катина мама подошла к Лиде и спросила у нее:

– Почему Катя дома только и говорит про няню? Мои слова она совсем не воспринимает.

Лида ответила:

– Это нормальный период. Ребенок пытается оторваться от родителей и почувствовать себя самостоятельным. Вы же не сможете за нее жизнь прожить.

– Я просто не знаю, как сделать, чтобы дочка прислушивалась к моим словам.

Лида сказала:

– А вы не обидитесь, если я вам кое-что скажу?

– Не знаю, но все равно скажите.

– Ваша Катя капризная, а вы требовательная. Слово вашего мужа для вас ничего не значит. Он не чувствует себя в доме хозяином. Пройдет лет десять, и его будут встречать две капризные женщины – вы и дочка. Однажды у него просто пропадет желание идти домой. Он отец. Он имеет право требовать, чтобы дочь усваивала то, что он считает важным для нее. Вам нельзя вмешиваться в их отношения. Причем, похоже, Катя пользуется тем, что вы с мужем не понимаете друг друга, и встает между вами. Никогда не позволяйте ей этого. Любите сначала мужа, а потом детей – и все встанет на свои места.

– А если папа несправедлив к дочке?

– Она это переживет. А вы, когда муж однажды не придет, не переживете. Он у вас с характером и должен считать себя царем в доме. Дайте ему это почувствовать. Он для вас горы свернет.

Катина мама смотрела на няню молча, наконец сказала:

– Спасибо. Я чувствую, что что-то не так, но не могу понять, в чем дело… Спасибо вам. Меня учили всему, чему угодно, только не тому, как быть женщиной.

В группу, где работала Лида, ходили двойняшки Маша и Наташа. Смешные, хрупкие, словно у них все пополам – и здоровье, и внешность.

В садике над девочками посмеивались все воспитатели, и Маша с Наташей, чувствуя это, старались спрятаться друг за дружку.

Лида ничего двойняшкам не говорила. Просто любовалась ими.

Лида провожала их нежным взглядом, когда они проходили мимо, и, причесывая после сна, рассказывала им смешные истории.

За столом Лида красиво укладывала для них салфетки.

Постепенно и Маша и Наташа научились смотреть в глаза людям, разговаривая с ними, внимательно выслушивали вопросы, которые им задавали.

Плечи у девочек распрямились, и самое невероятное – девочки эти стали красивыми. Появилось какое-то особое сияние и женственность. Двойняшек было не узнать. Уже никто не посмеивался над ними.

Нянечку Лиду Маша и Наташа обожали.

Еще в группу ходил мальчик Денис. Папы у него не было, и смыслом жизни мамы был он – Денис.

Мальчик пользовался маминой любовью на всю катушку. Он изводил ее, а мама не могла наказывать сына, боясь испортить с ним отношения.

– Не знаю, что с ним делать? – спросила мама Дениса у Лиды.

Лида предложила:

– Давайте, я буду строгим папой, а вы доброй мамой.

– Давайте, попробуем, – согласилась мама.

Денису в садике не давали поблажек. Он выполнял все требования. В одно время со всеми ел, спал, гулял, а когда начинал валяться по полу, требуя чего-то своего, его спокойно выслушивали. Денис не мог поверить, что его крики никому не страшны.