Земляне стенали в ими же построенном хаосе.

Состарилась Лидия, состарился Михаил, потеряв силу в руках и твердость в ногах, но дети и внуки крепко держались школы жизни, оставленной ими.

А на далекой планете под названием Славная как никогда ярко сиял свет. Такого оживления, такого волнения не помнили прославленные давно. Что-то происходило. Созидающий осматривал город. Он обошел улицы и улочки, проверяя, все ли в порядке, все ли достаточно ярко выражает радость и веселье.

Он всматривался в лица прославленных.

– Что происходит, государь? – спросили его.

Созидающий глубоко вздохнул и с волнением в голосе тихо проговорил:

– Лада, девочка моя возвращается.

Лидия сидела возле окна в большом мягком кресле. Лицо ее выражало покой. Старость не пугала ее.

Лидия видела, как развивается в детях, внуках и правнуках мир, построенный ею. И оставляла она этот мир в надежных руках.

Лидия знала, что детей не испугает миг, когда ее, Лидии, не станет.

Она все равно останется и будет с ними всегда. Каким образом? Это было тайной.

На сегодня мое рабочее время закончилось. Давайте встретимся завтра, – Павел положил трубку телефона, поднялся из-за стола и, подойдя к двери, повернулся посмотреть, все ли предметы в его кабинете на своих местах и все ли готово к тому, чтобы он мог завтра с утра без проволочек включиться в работу.

Кабинет Павла располагался на втором этаже старого, но отлично отремонтированного здания.

Окно кабинета выходило во двор, где Павел оставлял свой «мерседес».

На окнах – жалюзи. Возле окна – массивный письменный стол с компьютером, у стены – шкаф с папками.

У противоположной стены – маленький столик с кофеваркой, возле столика – два кожаных кресла.

Павел вышел в коридор, закрыл кабинет на ключ и направился к лестнице.

Здесь его догнала сотрудница, недавно поступившая на работу в их контору:

– Павел Николаевич, извините, пожалуйста, вы не могли бы меня подвести к бизнес-центру? Я наши рекламы везу.

Павел, уже переключившийся на отдых, некоторое время молча смотрел на женщину, пытаясь понять, чего от него хотят. Прокрутив в голове еще раз услышанную фразу, он устало спросил:

– А вы, Ольга Борисовна, видели на моей машине знак «такси» или «развозка»?

– Но я думала… Вам ведь по пути…

– До свидания, – коротко бросил Павел.

Он спустился по лестнице и, сдав пропуск охраннику, вышел на улицу. Было ветрено и по-вечернему прохладно.

Прежде чем сесть в машину, Павел закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Сильный порыв ветра хлестнул по лицу.

Павел постоял еще несколько секунд. Почему-то ему захотелось дождаться еще одного порыва.

Новый удар ветра принес с собой пыль и сорванные листья. Запахло дождем.

– Павел Николаевич, у вас что, машина не заводится? – крикнула секретарша босса и заботливо добавила: – Сейчас дождь пойдет.

Павел повернулся в ту сторону, откуда кричала девушка, ничего не ответил и сел в машину. Сразу полил ливень, и, тронувшись с места, Павел почувствовал себя маленьким мальчиком, качающимся в колыбели под нежное убаюкивание ласковой и совсем ручной стихии под названием «природа». Машина рвалась вперед, рассекая дождь, но струи дождя, бьющие в лобовое стекло, ничуть не мешали и не раздражали Павла.

Павел подъехал к стоянке возле своего дома. Поставил машину на привычное место и приготовил зонт, но, выйдя из машины, так и не раскрыл его.

Рискуя испортить дорогой костюм, Павел шел к дому, наслаждаясь теплыми каплями, стекающими за шиворот.

В подъезде у лифта стояла соседка по площадке:

– Павел Николаевич! – ахнула она, – у вас зонт сломался?

– Нет-нет, Екатерина Михайловна, просто дождь такой замечательный! Настоящий!

Екатерина Михайловна засмеялась:

– Если бы вы были моим сыном, получили бы хорошую взбучку. Вы посмотрите, что с вашим костюмом! А если еще и простудитесь?

– Ну вот, Екатерина Михайловна, вы так строго со мной, что я почувствовал себя нашкодившим пацаном.

Они вместе вошли в лифт.

– Взрослые люди, а хуже детей, – ворчала Екатерина Михайловна.

– Так ведь устаешь быть взрослым, – пожал плечами Павел.

– Это верно, – вздохнула Екатерина Михайловна, – а вы бы зашли ко мне чаю попить. Хоть прямо сейчас. У меня пироги, все по-домашнему. Вот и отдохнете.

– А что? Спасибо, я с удовольствием. Вот только зайду к себе, переоденусь.

Лифт остановился на седьмом этаже. Екатерина Михайловна, подходя к дверям своей квартиры, сказала:

– Ну, я жду вас.

Войдя в квартиру, Павел обошел все четыре комнаты, чтобы лишний раз удостовериться, что все мелочи, окружавшие его в жизни, находятся по-прежнему на своих местах и готовы служить ему. Он всегда получал удовольствие от такого обхода.

Павел снял пиджак, включил телевизор и отправился в душ. В комнате, в кармане пиджака зазвонил сотовый телефон.

Павел укутался в пушистый халат и вышел из душевой.

Звонила главный бухгалтер Татьяна Константиновна:

– Павел Николаевич, извините, что беспокою вас, но не могли бы вы подсказать, кому из наших сотрудников можно поручить произнести завтра поздравительную речь Борису Глебовичу?

– Я? Подсказать? – удивился Павел.

– Ну, конечно. Вы, как управляющий, больше всех общаетесь с персоналом, знаете характер каждого, можете предположить, кто может с душой выполнить эту миссию.

– Я общаюсь с персоналом исключительно по рабочим вопросам и в душу не заглядываю.

– Павел Николаевич…

– Татьяна Константиновна, этот разговор пустой и не бесплатный, поэтому разрешите мне отключиться.

Павел выключил телефон и подошел к окну. Струи дождя били в стекло.

Павел открыл окно. Зазвенели жалюзи, дождь ворвался в комнату. Подоконник и пол рядом с окном мгновенно оказались мокрыми.

Окно выходило на оживленный городской проспект. Павел залюбовался потоком машин, как поклонник природы любуется течением реки.

Он смотрел на проплывающие дорогие иномарки, на суетливые «девятки» и настырные самолюбивые «копейки». У всего было свое место в этой жизни, все имело право на существование и всему хватало пространства.

Павел любил большой город. Ему нравилась сутолока возле магазинов, беготня агентов с листовками, яркие жилеты дворников.