— А ты на человека становишься похожа, — просто заметил он, усмехнувшись. — Ещё бы похудела.

— Не могу, хорошего человека должно быть много, — парировала я из чистого упрямства.

— Хорошего — наверное должно быть, — кивнул отец, — а тебе бы скинуть пару кило.

На том мы за стол и сели. И, казалось бы, пришел Лопухин — настало время неловкости, ан нет. Оказалось все мы немного освоились за прошедшие дни, ему на радость или на горе. Паша снова стал неприлично смеяться надо мной и выдвигать гипотезы того, как ведёт себя одомашненный кардиолог в быту. Я шипела на него, угрожая столовыми приборами. Карина хихикала и вспоминала, как был у неё один рыженький парень — во всём огонь! Варя смотрела на неё огромными глазами и, кажется, впитывала чересчур много. Жанна Михайловна закатывала глаза и пыталась призвать всех к благоразумию, а дети перекидывались едой, иногда попадая в невозмутимую Зою Аркадьевну, делавшую вид, что не понимает, откуда у неё в тарелке снова оказалась оливка? — Какой-то дурдом, — заключил Лопухин, прикончив суп, второе блюдо и приступая к десерту. — У меня из-за вас аппетит пропадает.

Паша хотел что-то ответить, уже даже заржал, предвкушая потрясность собственной шутки, но тут в гостиную вошёл Золотков. Уверенно, с улыбкой на красивом лице, в элегантном костюме цвета горького шоколада, он прошёл к столу и громко сказал:

— Добрый день. Всем приятного аппетита. Надеюсь, не помешал?

* * *

— Да нам только вас и не хватало, — радостно отозвался Паша, поднимаясь и протягивая доктору руку для пожатия. — Приехали за нашей красоткой пораньше? Невтерпёж?

Я покраснела. Чувствуя, как кровь прилила к лицу и ушам, посмотрела на братца и собиралась сказать гадость, чтоб его немного отрезвить. Но Золотов и сам решил не молчать.

— Вы правы, Павел, сил не осталось сидеть вдали от такой девушки. Маргарита, ты — просто совершенство. Превосходно выглядишь.

Рядом со мной томно вздохнула Жанна Михайловна. Расплылась в блаженной улыбке Карина и закашлялся, подавившись, Лопухин. У Паши просто на лице появилось выражение полного недоумения, и он сел на своё место.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— Присядьте с нами, — попросила Жанна Михайловна, бросая многозначительный взгляд на горничную.

— Ой, нет, — сразу выставил перед собой руки Золотков. — Мне бы успеть с Сергеем Петровичем парой слов обмолвиться. И ещё вот…

Он нашёл взглядом Варю и протянул ей подарочный пакет, всё это время удерживаемый в руках. Дочь, до этого несколько хмурая, удивилась, и от подношения не отказалась. Приняв пакет, заглянула внутрь и ахнула.

— Что там? — отреагировала Карина. — Покажи.

— Это аксессуары для волос, — не стал мучать нас Михаил, — заколки, ободки и несколько браслетов, кажется. Вчера ещё купил в салоне, а передать забыл. Надеюсь, тебе понравится, Варя. На дне пакета разный мармелад в виде змеек и чего-то такого — это для Арины и Артёма. Надеюсь, они…

Договорить Золотков не успел.

Писк восторженных чад заложил уши всем присутствующим. Все трое, они вскочили с мест, и отправились к дивану в другом конце гостиной, потрошить подарки. Карина, к слову, ровно несколько секунд изображала взрослую, а после вскочила и отправилась к ним, чтобы «присмотреть за малышами».

— Красава, — пронаблюдав всю эту картину, подытожил Паша, — Марго, не зря ты решила надеть сегодня именно белое платье. Символично, я считаю.

— Пойду одеваться, — проигнорировав братца, я поднялась и попросила Зою Аркадьевну: — Когда уеду, звоните, если вдруг что.

— Конечно, — она похлопала меня по руке. — Отправляйтесь.

— Всем хорошего дня, — пробубнила я, старательно отводя взгляд от Михаила и чувствуя себя подростком, застуканным родителями с молодым человеком в обнимку. Глупость какая! Мне же давно не шестнадцать!

— Я зайду за тобой? — будто не замечая моего смятения, спросил Золотков. — Через сколько?

— Минут пятнадцать, думаю, хватит, — ответила в полной тишине.

Родственнички притихли, с удовольствием наблюдая, как я сбегаю с обеда, едва не снеся горничную. Хотелось обернуться и потребовать прекратить фарс, но вместо этого я крепче сжала челюсть и понеслась к гостевому домику, забыв даже попросить кого-то пойти со мной, чтоб помочь с платьем.

Благо, Жанна Михайловна не растерялась и послала за мной Варю с Кариной. Они догнали меня уже у двери, запыхавшуюся и прижавшуюся щекой к прохладному косяку.

— Мам, — позвала Варя, — ты чего?

Я едва не подпрыгнула, обернувшись. Рассмотрев пришедших, затравленно пробежала взглядом вдоль тропинки — убедилась, что Золотков не увязался следом — с него могло статься.

— Устала что-то, — ответила наконец.

— Давай сделаю тебе кофе? — предложила любящая дочь.

— Лучше поможем ей с платьем и отправим на праздник побыстрее, — вмешалась смеющаяся Карина, — а то, чувствую, мама у тебя вот-вот накрутит себя и передумает ехать.

— Почему? — озадачилась Варя.

— Потому что жарко! — рявкнула я, наконец открыв дверь и вбежав в дом, при этом гневно пыхтя и — действительно — подыскивая причины остаться дома. Как-то разом перехотелось ехать с Михаилом. Такое смятение поселилось внутри, что хоть вой, хоть ной.

— А платье-то какое потрясное! — услышала Карину. — Ты что, решила затмить невесту?!

— Да, — ответила Варя восторженно, — мама будет самая красивая, чтобы жена дяди Миши упала в обморок от шока. Они ей покажут!

— Благородненько, — хихикнула Карина. — Вот это я понимаю, солидарность! Одеваемся?

Я чуть сжала кулаки, посмотрела на платье.

Белое-белое, плотно облегающее фигуру от верха почти до уровня колен и вдруг резко расширяющееся в пол. Нежное, невесомое на вид, с небольшим шлейфом… Юнона Андреевна объясняла, что данный силуэта ещё называют «рыбка» или «годе».

— Мам? — Варя оказалась рядом и взяла меня за руку. — Ты же не бросишь дядю Мишу там одного? Смотри он уже какой довольный, заколок мне подарил много, браслеты. Красивые — капец! Надо идти.

Я посмотрела на бесхитростную дочь и засмеялась.

— Продажная душонка, — сказала, качая головой, — тебе же сначала не нравилась идея.

— Это было до того, как я померила украшения, — с ехидной улыбкой ответила Варя.

Карина расхохоталась, и я, вздохнув, кивнула:

— Хорошо, одеваемся. Надеюсь, меня не засмеют там за попытку изображать юную невинность.

— Забей, Марго, — отмахнулась Карина, — это же такое приключение! А тех людей со свадьбы ты и не знаешь, смысл переживать, что они подумают?

— И то верно, — согласилась я, стаскивая через ноги старую растянутую тунику, в которой ходила на обед. — Отступать некуда, делайте меня неотразимой, и побыстрее.