которую я когда-либо слышал.

― Уверяю тебя, это блестяще работает.

― Всегда работает, ― говорит Меррик. ― Пока не перестает.

― Он — убийца радости, ― Салливан показывает большим пальцем в сторону отцовской двери. ― И всегда им был.

― Салли… ― Я прижимаюсь к нему, сердце колотится от осознания того, что мы должны быть в ресторане через двадцать минут. ― Успокой меня. Скажи мне, что ты собираешься делать.

― Все просто. Я собираюсь поговорить с Ангусом и выяснить, что его на самом деле волнует в этой сделке.

― Например?

― Пока не знаю. Но я уверен, что это внутри него ― черный лебедь.

― Что за черный лебедь?

― Что-то неизвестное и очень важное. То, что является ключевым фактором, решающим судьбу переговоров. Это может быть что угодно… мечта, желание, предмет гордости, укоренившаяся привычка… но обычно это эмоциональный триггер.

Для меня в этом нет никакого смысла.

― Ангус довольно рационален, когда дело касается бизнеса.

Салливан смеется.

― Наверняка он так думает. Но мы все ― просто животные, Тео, нами движут наши страсти. А логические объяснения нашим действиям мы придумываем потом.

― Тогда в чем моя задача?

― Участвуй в разговоре, заинтересуй его. И расслабься… за ужином будем только ты, я и он.

Но, минутой позже, это первое, что идет не так.

ГЛАВА 19

Тео

Мы встречаемся с Ангусом в «Бёрч», претенциозном ресторане на Мелроуз, одержимом идеей добавлять в блюда пену. Декор ресторана должен напоминать лес, поэтому мы пробираемся к нашему столику через чащу светящихся белых пластиковых деревьев.

Только вот когда мы подходим к кабинке Ангуса, он оказывается не один.

Я шепчу:

― О нет…

Спутница Ангуса поворачивается и дарит мне улыбку, которая лишь слегка изменяет черты ее застывшего от ботокса лица.

― Тео. Какой сюрприз.

Я заметила, что она не сказала, что это приятный сюрприз.

Вообще-то, я не уверена, что это вообще сюрприз ― полагаю, Ангус сказал ей, что мы составим им компанию.

Но, может, и нет. Потому что он точно не сказал мне, что снова встречается с Джессикой Кейт.

― Я Салливан… ― Салли протягивает руку.

Джессика протягивает ему свою, словно делает одолжение, и опускает в его ладонь. Но ее глаза внимательно изучают его лицо, костюм, часы, вплоть до туфель.

Джессика — акула. Пусть вас не обманывают дерзкие сиськи, трехдюймовые ногти или хвост длиной в километр — она умна и безжалостна. То, что она сейчас здесь, — огромная проблема.

Джессика может развалить все наше дело.

И что хуже всего, она с удовольствием это сделает.

Потому что Джессика Кейт ― чистое зло.

Ангус тоже это знает. Джессика превращает его жизнь в ад уже около трех лет. Он сталкивается с ней на вечеринке или набирает ее номер по пьяни, снедаемый желанием, и они начинают хаотичные брачные игры, которые длятся в среднем от двух до шести недель, пока все не заканчивается эффектным разрывом. И все начинается сначала.

Вот почему Ангус сейчас смотрит на меня взглядом, в котором смешались вина, волнение и самодовольство с примесью ужаса. Он осторожно обнимает Джессику за плечи, когда они прижимаются друг к другу в угловой кабинке.

Я могу сказать, что все будет плохо, потому что она уже заставила его одеться в похожую одежду. Блестящая зеленая рубашка Ангуса из того же материала, что и ее мини-платье космической эры. Кроме того, он пьет мартини. Джессика держит свой, но не пьет. Как и наряд Ангуса, я уверена, что его единственная цель ― соответствовать ее платью.

― Джессика только что вернулась в Лос-Анджелес, ― говорит Ангус.

― А где ты была до этого? ― вежливо спрашивает Салливан.

― В Дубае, ― говорит Джессика своим скучающим, тягучим тоном. ― Но там было жарко.

― В Дубае было жарко? ― Я не собиралась язвить, но это вырвалось наружу. Может быть, потому, что Джессика бросает на Салливана второй и третий взгляд, пересаживаясь так, чтобы продемонстрировать все свои изгибы и длинные вытянутые ноги.

К сожалению, у Джессики очень чувствительный барометр на малейшие оттенки тона. Она поворачивает голову, и ее бледно-зеленые глаза прищуриваются, глядя на меня.

― Полагаю, ты там не бывала. Не припомню, чтобы Ангусу требовалось забрать вещи из химчистки с Ближнего Востока.

Салливану это не нравится. Это незаметно, но я улавливаю, как напрягается его улыбка. Он перемещается в кабинке, его рука опускается мне на плечи.

Но меня это не трогает.

Уколы в адрес моей работы ― один из любимых приемов Джессики. Признаюсь, обычно это меня расстраивает. Но сегодня не так сильно, как обычно. Тепло и тяжесть руки Салливана очень успокаивают. И я не могу не заметить, как взгляд Джессики задерживается на руке Салливана, обхватывающей мое обнаженное плечо, на том, как его большой палец гладит мою кожу.

Между бровями Джессики, в месте, которое обычно гладкое и невыразительное, как свежевыпавший снег, появляется крошечная линия.

Вид этой маленькой, запретной морщинки вызывает у меня дьявольский прилив ликования.

Не обращая на нее внимания, я говорю Ангусу:

― Не знаю, куда я смогу сдать эту рубашку… она что, сделана из воздушных шариков на день рождения?

Ангус смеется.

― Да хрен его знает. Ее купила Джессика.

― Я вижу. ― Когда она бросает на меня ядовитый взгляд, я добавляю: ― Потому что она такая стильная.

Я опускаю руку на бедро Салливана.

Его тело теплое, твердое и надежное под моей ладонью. Я чувствую, как он снова смещается, и, даже не глядя на его лицо, понимаю, что его это забавляет.

Джессика смотрит на мою руку. Ангус тоже. Похоже, это их раздражает каким-то неуловимым образом или служит вызовом.

Ангус притягивает свою девушку ближе и целует ее в шею. Джессика позволяет это, наклоняя голову в сторону, чтобы обеспечить лучший доступ, но в остальном не выказывает никакого удовольствия от его губ на ее коже.

Ладно. Как насчет этого…

Я прижимаюсь ближе к Салливану и упираюсь головой в его грудь. Я играю с пуговицами на передней части его рубашки, что выглядит нелепо и не похоже на то, как я бы вела себя в общественном месте. Но все в порядке; я сейчас не обычная Тео ― я та версия Тео, которая зацепила такого парня, как Салливан. И она может делать все, что захочет.

Джессика смотрит с подозрением.