— Дитятко, — я очень-очень тщательно подбирала слова. — ты вообще осознаешь ведь, да, что это не компьютерная игрушка? И вообще не компьютер?

— Еще бы! — с фанатично горящими глазами воскликнуло дитятко. — Это целый умный дом!

— Но у него не кибернетические “мозги”, ты это понимаешь?!

— Конечно! Магические — это же еще круче! — кажется, ее энтузиазма не могло перешибить вообще ничто.

Я прижала пальцы к вискам и потрясла головой, пытаясь понять логику этого, прости господи, невинного младенца.

— Так. Ладно. Допустим. Хорошо. Но если ты хотела понять… эээ… алгоритмы, то чем тебя не устроили записки моей бабки?! Я же не запирала свою комнату, да и на столе в кухне какие-то тетради остались, тебе бы на весь день хватило чтива. Там очень подробно все…

Аглая закатила глаза с таким видом, как будто я предложила ей что-то неприличное.

— Во-первых, — снисходительно сообщила она, — почитать я могу и пока ты тут. А во-вторых, у твоей бабки, как и у тебя, были всего лишь админские права. Хорошо, конечно, но мало. Админ знает, куда нажать, чтобы все работало, вот и все. Просто продвинутый пользователь. А программер должен понимать алгоритмы! Я запланировала серию экспериментов…

Я зарычала синхронно с Матвеем. Кажется, парень тоже сообразил, чем может быть чревато, если точку равновесия Вселенной возьмется “программировать” девятилетняя девочка. То есть нет, лично я этого даже вообразить не берусь.

…К счастью, грандиозные планы прелестного дитяти пошли наперекосяк с самого начала.

Итак, милая девочка Глаша перед нашим уходом тишком приоткрыла шкаф, убедилась в наличии в нем скелета и… оставила дверцу приоткрытой, с очаровательной непосредственностью игнорируя немые мольбы вежливого Генри отпустить его на родное кладбище. В результате, стоило мне уйти в другой мир, бедолага остался заложником, неспособным покинуть Дом до моего возвращения.

Эксперимент с живым скелетом, по словам Аглаи, был простейшим, “для начала”. Она планировала разобрать бедолагу на запчасти и проверить, когда я вернусь, что произойдет, если забрасывать его в шкаф фрагментами. Собственно, вариантов было три: разобранный скелет останется в нашем мире; исчезнет только одна его часть, а остальное останется; или с переходом в родной мир одной кости остальной скелет переместится самопроизвольно.

Честное слово, понятия не имею, это в самом деле должно было помочь что-то понять или ребеночек просто решил таким образом развлечься.

На мой вопрос о том, ведомо ли ей сострадание, эта юная уголовница невинно похлопала глазами и заявила, что убить скелет все равно невозможно, поскольку он и так уже мертвый. К тому же она первым делом это проверила и убедилась, что оторвать палец скелета легко и он так же легко “прилипает” обратно. Бедный Генри так оторопел от ее бесцеремонных манипуляций, что поначалу даже не пытался сопротивляться. Невинные детские глаза так обманчивы!

Пока вежливый зомби жестами пытался попросить Степана, как самого на вид вменяемого в этой компании, оставить его в покое (а по возможности — отправить домой!), мелкая вредительница подкралась к нему с тыла и… выдернула руку. Как оказалось, оторвать руку у живого скелета довольно легко, буквально ребенок справится. Если, конечно, этот ребенок решительно настроен, у него очень много дурного энтузиазма и напрочь отсутствует такой бессмысленный рудимент, как совесть. Проблема оказалась в том, что отдельная рука была не менее “живой”, чем целый скелет. Который, кстати, тут же изумленно обернулся и заметил некомплект в собственном организме, пока рука, щелкая костлявыми пальцами, отбивалась от дитятка.

И тут Аглая не нашла ничего лучшего, как швырнуть костяную руку мимо Генри в своего братца. Рука, не будь дурой, тут же вцепилась в Степку мертвой хваткой. А Генри бросился за ней следом. Степан заорал от неожиданности и кинулся наутек — как он объяснил, оправдываясь потом, когда на тебя несется живой скелет, а за одежду хватает вообще отдельная рука, соображать не очень получается.

На бегу мальчишка схватил костлявую руку, пытаясь оторвать ее от себя, но тут она сама отпустила его, повернула кисть в сторону Генри и дернулась, от чего Степан едва не упал. Но вот из рук слишком живую кость — похоже, в основном с перепугу — так и не выпустил.

Тем временем Аглая, оглянувшись вокруг, обнаружила в коридоре один из тех стульев, которыми я подпирала двери, схватила его — и швырнула в скелета. Удивительно, но она попала не в брата, а именно туда, куда целилась — и снесла Генри голову и часть грудной клетки. Впрочем, большинство костей тут же снова сползлись в кучку и сложились в почти целого скелета.

Но вот череп откатился далековато. Охваченная стадным инстинктом (или просто вконец обезумевшая) фея решила принять посильное участие в милой забаве “разделай скелета на суповой набор”, подлетела к щелкающему зубами черепу и изо всех сил толкнула его дальше — в распахнутый дверной проем одной из комнат.

— Гооооооол! — ликующе завопила Аглая, тут же захлопывая дверь.

Собственно говоря, на этом первую часть ее плана можно было считать выполненной: скелет удалось разделить на самостоятельные части и изолировать… ну хотя бы одну из них.

Лишенный головы Генри больше не бегал, а слепо бродил по коридору, вытянув перед собой оставшуюся руку и натыкаясь на стены. Оставалось только слегка подтолкнуть его, чтобы и он забрел в одну из комнат, и запереть дверь на щеколду.

Правда, проблемой все еще оставалась рука, с которой, пыхтя и ругаясь на чем свет стоит, продолжал бороться один на один Степан. Рука теперь снова цеплялась за его одежду и нипочем не желала отправляться в отдельную “камеру”.

Из комнаты, где остался запертый череп, доносились странные поскребывающие звуки. Аглая даже предположила, что несчастный Генри пытался вгрызться в дверь. Безголовая часть скелета сначала наивно постучала в дверь, а затем, судя по звукам, принялась с разбегу кидаться на нее.

Впрочем, на звуки, издаваемые обезвреженными частями Генри, никто уже не обращал внимания, поскольку самой актуальной проблемой оставалась рука. Девочка и фея дружно вцепились в нее, пытаясь оторвать от Степки, но та обхватила пальцами предплечье мальчишки с такой силой, что тот в итоге завопил:

— Да вы сейчас мою руку оторвете вместе с этой!

И тут великая комбинаторша Аглая решила, что, в сущности, для эксперимента у нее же уже есть отдельный череп. Значит, руку можно вернуть законному владельцу. Вон как остальные кости шустро вместе собрались. Значит, и эта прилипнет обратно к скелету, как только он окажется достаточно близко. А от Степки — отцепится!

Прислушавшись к ритмичным ударам из комнаты, она решила, что ничего страшного и не случится, если открыть дверь. Рука встанет на место, а безголового скелета будет совсем несложно заманить или затолкать обратно. И она смело отодвинула щеколду.

Это была стратегическая ошибка.

Потому что одновременно с вырвавшимся в коридор безголовым скелетом прекратились наконец скребущие звуки из-за двери напротив — и сменились скрипом, с которым дверь распахнулась настежь. На ее ручке, плотно вцепившись зубами и сверкая зелеными глазами, висел череп. Дверь изнутри оказалась слегка обглоданной.