В конечном счёте дорога у меня заняла шесть часов. Тропа, по которой я шёл, была не прохожена. За все время мне попался лишь один торговец, да пара молодых людей, занимавшихся любовью на стоге сена. Отдавшись чувствам, они не сразу заметили моё приближение, а когда заметили, девушка взвизгнула и, колыхнув своими красивыми молодыми грудями, покраснев от смущения, постаралась поглубже закопаться в сено. Парень, который в этот момент был под ней, приподнялся, застенчиво прикрывая свою наготу и устремив на меня злобный недовольный взгляд. Я поспешил поскорее уйти, всем своим видом показывая, что мне они безразличны. Однако возбуждение не минуло моего тела.

"А ведь я никогда не был близок с женщиной", — подумал я удаляясь. — "В прошлой жизни я умер слишком рано, а в текущей мысли мои были слишком далеки от этого. По крайней мере до тех пор, пока худенькая упругая попка и налитые молодые груди не возродили во мне первородное чувство голода по противоположном полу, живущее в каждом мужчине с рождения".

Увидев, что я отошёл подальше, парочка, смеясь, вернулась к своему прежнему занятию. А я пошёл в искомый город, желая скрасить своё путешествие развлечениями, порождаемыми появившимися чувствами.

Город пах совсем иначе, нежели деревня. Запахи сдобы и дерьма смешались с ароматами благовония и пряностей; пота и обрабатываемой кожи; жареной, тушеной и варёной пищи; дымом от костра и вонью гниющего мусора. Смех детей и голоса животных преобразились в цокот копыт, стук молотов, крики и споры людей — бесконечную какофонию разговоров, сливающихся с остальными трудно узнаваемыми шумами. Город сводил с ума, заставляя играть по его правилам и подстраиваться под его ритм. От недавно прошедшего дождя по выкопанным вдоль обочин сливным канавкам бежал белёсый пенящийся смердящий поток. Посреди улицы стояли лужи, по которым прыгали босоногие грязные детишки. Фасады домов, идущих стена к стене друг с другом, были украшены развешанными на натянутых верёвках разноперыми штанами, панталонами, трусами и лифами.

Найти нужное мне заведение было не тяжело. Говорящей само за себя название "Таверна "Бабье царство", с обнажённой русалкой на вывеске, издалека привлекало внимание прохожих. Это было отдельно стоящее двухэтажные здание с резными разноцветными стенами. Маленькие белые окна заведения и тяжёлые входные двери из массива дуба надежно защищали посетителей от нежелательного внимания.

— Знаменитейшее место нашего города, — сообщил мне проходящий рядом опрятно одетый мужчина, увидевший, что я засмотрелся.

— А? Да, спасибо!

— Вы не местный? Не переживайте, у нас это всё легально. Здесь можно всё! Ну, и всё, что было внутри заведения, остаётся исключительно внутри заведения.

— А здесь можно не только переночевать и поесть? — спросил я, сделав вид, что не понимаю, о чем речь.

— Ох уж эти приезжие, всего стесняются.

С этими словами мужчина ретировался, оставив меня в задумчивом одиночестве. "Идти или не идти?", — думал я. И конечно же я пошёл. Секундное смущение — и я решительно вошёл внутрь. Дубовые двери на явно хорошо смазанных петлях оказались податливы и отворились бесшумно. В помещении царил полумрак и тихие шорохи, смешанные с ненавязчивыми стонами. Когда глаза привыкли я увидел диковинное, невиданной мною ранее зрелище. Барной стойки в заведении не было — на её месте, слева от входа, расположился приподнятый сантиметров на десять подиум, который был разделён на две части. Внутренняя часть представляла из себя деревянный круг, из центра которого вертикально вверх уходила узкая труба. Вторая часть являла собой неглубокий бассейн. На центральном подиуме вокруг трубы извивалась, показывая себя, обнажённая девушка. В бассейне плескались ещё четыре. Одеты они были в узкие, почти ничего не прикрывающие трусы и полупрозрачную белую рубаху поверх обнажённого тела. Рубахи промокли насквозь и облепили девушек так, что все их прелести красовалась несмотря на покрывающую их ткань. Длинные волосы влажной россыпью свисали вниз. Чуть дальше от входа на стуле сидела другая обнажённая нимфа, играющая на скрипке. Справа были расположены столы. Те, что оставались без посетителей, были пусты. Зато столы, облюбованные клиентами, были оформлены по-особому. Девушки лежали на них прикрытые лишь едой, которую посетители жадно потребляли, желая добраться до десерта. Нагие официантки сновали туда-сюда, позволяя гостям выполнять все, что заблагорассудится. Вдоль лестницы, уходящей в спальные комнаты, стояли более взрослые, но не более одетые дамы.

— Здравствуй, дорогой.

Подошедшая ко мне девушка была лет тридцати. Она не была худа. Округлое личико, обрамленное длинными рыжими волосами, было усеяно яркими веснушками. Пухленькие губки были слегка приоткрыты. Карие глазки, выделенные яркими тенями, вызывающе смотрели прямо в мои глаза. Ручки, ножки и бедра были полноваты и смотрелись гармонично с небольшим симпатичным животиком.

— Привет.

— Ты не меня случайно ищешь? — сказала она подмигнув.

— Почему бы и нет.

— Так вот она я, чего же ты ждёшь, а-хах.

— Абсолютно ничего. Пойдём, — улыбнулся я в ответ.

— Пойдём скорее, расскажешь мне обо всех своих потаенных желаниях, — сказала она, маня меня за собой.

Ночь обещала быть долгой.

Пострадавший

Когда я проснулся девушки рядом не было. Тело приятно ныло, напоминая о прошедшей ночи. Усталость от того, что я не выспался слегка кружила голову. Как же все-таки сильно отличается реакция организма и его потребности в этом мире и в моём. В огненном царстве мне не нужно спать, есть или отдыхать. Как будто оно подпитывает меня. Я сливаюсь с ним, превращаясь во что-то большее, чем живой человек. В мире живых же я слаб телом. Мне необходимо спать. Мне присуще чувство голода. Я справляю нужду, ощущаю жару и холод, ищу душевных и плотских утех. Это делает меня слабым, но одновременно доставляет удовольствие, напоминая о прелестях человеческой жизни.

Я лежал на большой деревянной кровати, застеленной бордовым шелковым бельём. Вечером мне было не интересно рассматривать убранство помещения, но сейчас я смог насладиться им вдоволь. На вершинках резных ножек кровати, выполненной из красного дерева, красовались львы, гордо разинувшие свои пасти. Сверху, над кроватью, был натянут белый ажурный балдахин. Меблировка комнаты была достаточно скудна. Состоя из трельяжа и обтянутого алым бархатом стула она, тем не менее, выглядела богато и самодостаточно. Стены были так же обтянуты алым бархатом, что впечатляло своим роскошным видом. Освещение осуществлялось за счёт одного подсвечника, поставленного на трельяж. Минимализм был объясним — здесь не задерживались на многие дни, как в других доходных заведениях. Потребности посетителей заключалась в плотских утехах. Пребывание здесь ими начинались и ими же заканчивалось.

— Вы уже отдохнули? — спросила меня заглянувшая в комнату обворожительная