Когда я вошёл в дом, даже не смог сразу сориентироваться, так сильно изменилось всё вокруг. Но стало гораздо уютнее и домашней.

Силикона скинула с себя лабутены и прочую атрибутику, которую надела на себя для открытия выставки, и суетилась между остальных в домашнем халатике. На этот раз для разнообразия даже не в прозрачным.

Дезик, пользуясь тем, что в этом доме все уже привыкли к его трёхглавой натуре, в волкодава и не преображался. Как я понял, это было даже не столь трудозатратно, сколько влияло я его внутреннюю самооценку.

Оралиус блистал в своём новом виде сногсшибательного брюнета. Никакого романа у них с Силиконой не случилось, что меня не могло не радовать. Впрочем, в домашней обстановке инкуб оказался весьма полезным и исполнительным.

Администратора отпустили ещё до моего возвращения, так что он всего нашего отдыха и не застал.

Дарья пришла сразу за мной и сейчас сидела на мягком диванчике, потягивая шампанское с довольным видом. Всё у неё клеилось, как нельзя лучше. За исключением лишь Строганова-младшего, но и тот сегодня помешать ей не смог. Она очень надеялась, что и дальше тоже у него ничего не получится.

Дон Гамбино о чём-то беседовал с Жозефиной Павловной, которую я просто не смог не пригласить, когда она с Дарьей приехала с выставки. И, надо отдать должное старой графине, она даже не сделала вид, что удивлена. Если есть орчанки, почему бы не быть трёхголовым псам?

Два представителя старшего поколения явно нашли общий язык, изъясняясь на какой-то дикой смеси русского, французского и итальянского. Но понимали друг друга прекрасно. Я подумал было снять языковой барьер для Карлито, но потом решил, что без спросу такие вещи лучше не делать.

Но одна мордашка на этом празднике жизни оказалась очень уж грустной. Кьяра сидела хмурая и грустная. Я попробовал на эмпатическом уровне потянуться к ней и понял, что ей очень-очень больно. Не физически, хотя эта часть боли тоже присутствовала, а, скорее, в части магических ощущений.

Фантомные боли в месте, где когда-то были крылья.

— Привет, — сказал я, чувствуя некоторую неловкость в общении с этой девушкой. — Могу я присесть рядом?

— Да, конечно, — она попыталась улыбнуться, но у неё это плохо получилось. — Как лотерея?

— Чудесно, — ответил я и незаметно глянул на шкалу божественной благодати. Та оказалась заполнена более, чем на половину. — Всё прошло именно так, как я и рассчитывал.

— Что ж, я рада за вас, — проговорила она слабым голосом и глянула в свой опустевший бокал.

Тогда я взял бутылку шампанского со стола и долил ей примерно до середины.

— Выпьем? — спросил я, поднося к её бокалу свой.

— С вас тост, — проговорила она и вот на этот раз слабая улыбка всё-таки озарила её лицо, и вновь узнавание кольнуло мой разум. — Только какой-нибудь хороший.

— Без проблем, — ответил я и посмотрел ей в глаза. — За твои новые крылья!

Кажется, я переборщил, потому что вместо того, чтобы выпить шампанское, она уронила бокал и закрыла лицо руками. Бокал естественно разбился, оросив напитком с пузырьками тяжёлый ковёр с густым ворсом под её ногами.

На нас с подозрением посмотрели дон Гамбино и Жозефина Павловна. Бросила прожигающий взгляд и Дарья. Остальные старались делать вид, что ничего не заметили.

— Прости, — сказал я, легонько прикасаясь к плечу девушки. — Мне стоило быть аккуратнее в выражениях. Просто дело в том, что мы, кажется, нашли способ вернуть тебе крылья.

— Правда? — спросила она, выглядывая из закрывающих лицо ладоней.

— Клянусь, — ответил я и широко улыбнулся.

* * *

Понятно, что надо было договориться со всеми заранее. Но времени у меня на это просто не было. Да и к тому же я знал, что Дезик чувствует свою вину, поэтому не откажет в помощи. Оралик вообще считает Кьяру роднёй, поэтому тоже не откажется. Силикона… тут, надеюсь, сработает женская солидарность. Что же до Бухарыча… Я надеялся, что с ним проблем не возникнет.

Я по очереди обошёл всех и получил согласие на помощь. И алкогольный бог, и пластиковая дива понимали, что лишаться почти всей благодати, которая у них есть. Только вот адептов у них было не в пример больше, чем у меня, поэтому и набирать шкалу им было проще. Они вообще не парились по этому поводу.

Тут к нам пожаловал Жданов. Я решил, что контроль за физическим телом нам тоже не помешает. Да и потом, где лучше всего проводить подобную операцию, как не в его медкабинете?

— Антон Павлович, дружище, — сказал я, пожимая ему руку. — Ты как раз вовремя. Нам понадобится твой кабинет.

— Никаких проблем, — ответил тот, наливая себе в бокал шампанского. — Там не заперто.

— А ещё нам понадобишься ты сам, — проговорил я и тут же увидел лёгкое разочарование в глазах Жданова. — Но шампанское можешь пить. Там хирургическое вмешательство, полагаю, не потребуется.

Он кивнул мне с благодарностью и пригубил напиток.

В кабинете мы положили Кьяру на специальную койку, на которой обычно не оперировали, но готовили к операции. Всё-таки наша затея должна была обойтись практически без физической стороны. По-хорошему мы могли обойтись одной лишь магией.

Девушка легла и закрыла глаза. И тут же в дверь постучали негромко, но настойчиво. За ней стоял дон Гамбино с выражением обеспокоенности на лице.

— Можно мне? — спросил он, заглядывая внутрь. — А то вы тут что-то делаете, а я… волнуюсь.

— Карлито, — мягко проговорил я, положив руку ему на плечо. — Ты, конечно, можешь зайти, в конце концов, это твоя внучка. Только, во-первых, ты ничего не увидишь, потому что никаких физических воздействий мы не планируем. А, во-вторых, тут и так слишком много народу для такой маленькой каморки. Но решать тебе.

— Хорошо, я подожду там, — он кивнул мне, давая понять, что видит ситуацию и не собирается нам мешать. — Только… будьте аккуратней. Она у меня одна такая.

— Словно к родной относимся, — заверил я его и вернулся к койке, на которой лежала обеспокоенная и слегка дрожащая Кьяра. И, обращаясь к ней, я добавил: — Дед велел тебе быть умничкой.

Она кивнула мне и сглотнула.

— Неплохо бы примерный распорядок действий понимать, — проговорил Бухарыч, глядя на меня. — Или от меня только благодать и требуется?