— В отличие от Иосифа, у сестры есть кредитка и мобильный, — подала голос Нора.

— Можно позвонить девушке, сообщить ей о кончине бабушки и попросить передать печальную весть брату. Екатерина‑то должна знать, жив ли Йося, — сказал я.

— Последний раз она пользовалась карточкой зимой, с тех пор почти год у нее на счету висит сумма три тысячи рублей. А мобильный Кати отвечает: «Номер не обслуживается», — протянула Нора.

— Вы же не думаете, что Ксения убила и Екатерину? — хмыкнул я.

— Всякое случается, — меланхолично заметила Элеонора. — Но давай опираться на факты: выходит, внуки Надежды Васильевны куда‑то подевались. Чует мое сердце, побег Кати из Питера как‑то связан со смертью Семена Винивитинова. Это как кубик Рубика — все цвета перемешаны, надо их на место вернуть.

— Никогда не мог сложить эту головоломку, — признался я, — получалась лишь одна сторона.

— Ну так вот тебе еще одна загадка. Ксения никогда не улетала в Канаду, — сообщила Нора.

От неожиданности я задал нелепый вопрос:

— Вы уверены?

И тут же прикусил язык. Сейчас Элеонора скажет мне несколько приятных слов… Но нет, моя шефиня не рассердилась:

— Сведения от Бори Ленькина. Уточнить, где он служит?

Я вспомнил поговорку про молчание — золото и промычал нечто невразумительное. Название конторы, где Борис, друг Норы и мой добрый приятель, занимает ответственный пост, не стоит упоминать всуе. Ленькин никогда не подведет, его сотрудники могут добыть в кратчайший срок любые сведения.

— Иногда нужно слушать умного человека, не произнося глупости, — не удержалась‑таки от ехидства Нора. — Все, что рассказывают о Канаде Винивитиновы, чистая лажа. И, кстати, Ксения в Москве ходила в обычную школу, ученики которой никогда за океан не летали, в семьях у канадцев не жили. Причем девочка бросила ее в одиннадцатом классе, сорвалась посреди четверти. Согласись, это удивляет. Как правило, родители, желая отправить ребенка в лучшее учебное заведение, все же дают ему доучиться до конца мая, только потом переводят. А тут такая спешка в выпускном классе! Уже более чем странно. К тому же отметок о пересечении государственной границы Ксенией Семеновной Винивитиновой нет, и билета на самолет на это имя никто не покупал. Вопрос: где девушка?

— Сейчас в усадьбе, в своей спальне, — пробормотал я.

— Спрошу иначе: она что, просидела в доме несколько лет?

Я потер ладонью лоб:

— Понятия не имею.

— Обрати внимание на интересный нюанс, — продолжала Элеонора. — Ксюша покидает школу в апреле. На носу экзамены, получение аттестата и в конце концов, выпускной бал, праздник. Но Винивитинову якобы отправляют в Канаду. То есть всем странностям странность. Теперь вернемся к Иосифу. Тот тоже не сдает школьных экзаменов. Надежда Васильевна, оказывается, предоставила администрации школы справку, скрепленную печатями и за подписью доктора наук профессора Звенигородского. В ней сообщается, что мальчику сделана операция на головном мозге, он по состоянию здоровья не может сдавать выпускные экзамены. Подростку в аттестат ставят годовые оценки. Как тебе это?

Я улыбнулся:

— Знаете, я в школе отлично знал историю, литературу, не имел проблем с русским языком. Но алгебра, геометрия, химия, физика были моим кошмаром. Тройки по точным наукам я получал исключительно благодаря трепетной любви женщин‑педагогов к романам Павла Ивановича. Когда я был в выпускном классе, отец понял, что мне не сдать экзамены, принимать которые будет специальная комиссия, я получу кучу двоек, а вместо аттестата справку, и значит, в институт не попаду. И тогда меня отправили на дачу, в школу же отнесли справку о какой‑то болячке. Я избежал экзаменов и благополучно оказался на первом курсе. Думаю, с Иосифом тот же трюк провернули.

— Не совсем, — отбрила Нора. — В отличие от тебя, внук Надежды Васильевны был отличником, имел сплошные пятерки по всем предметам. Еще он увлекался стрельбой из лука, даже ездил на соревнования. За полгода до окончания школы Иосиф был здоров и обладал прекрасными знаниями. Получается, что Иосифа Лапина и Ксению Винивитинову в одно время забрали из школы, и они оба делись не пойми куда. В общем, я предполагаю, что девушка все же убила Йосю, а Кирилл Алексеевич сумел как‑то замять историю, полиция о преступлении не узнала. Труп юноши зарыли в парке усадьбы. Ксюшу услали из Москвы и вернули, когда Пятаков явился с предложением руки и кошелька.

— Неужели служба безопасности Игоря Анатольевича не проверила невесту? — изумился я.

— Видишь ли, Ваня… — вкрадчиво произнесла Нора. — Борис Ленькин профессионал высокого полета, он привык сомневаться в любой прилетающей к нему информации. Андрей Викторович Бабичев, который служит Пятакову, ранее работал под руководством Бори. Ленькин охарактеризовал бывшего подчиненного так: хитрый, имеет множество связей, отличный специалист, однако плохой стратег, не умеет мыслить даже на два шага вперед, исполнитель замечательный, но руководитель никакой. Есть маленький частный институт, который называется «Колледж Ломейкин». Его открыл эмигрант из России, и учатся там русские дети, чьи родители недавно переселились за океан. Вуз, прямо скажем, совсем не престижный и весьма дорогой, зато в него, в отличие от других высших учебных заведений Канады и США, принимают без экзамена по английскому языку, который обязателен для иностранцев. Андрей Ломейкин, хозяин этого заокеанского института, некогда учился с Семеном Винивитиновым в одном классе. Думаю, тебе понятно, почему Ксения числится студенткой в его колледже? Бабичев узнал, что девица есть в списках студентов, и далее копать не стал. А Борис задал себе несколько вопросов, например, такой: зачем срочно срывать Ксению из школы и отдавать ее в заштатный колледж? У Кирилла Алексеевича хватило бы связей, чтобы пристроить внучку в МГУ. Какой смысл отваливать фигову тучу денег Ломейкину, если можно обеспечить ребенку хорошее образование, причем бесплатно? И как Ксения стала студенткой, не получив школьного аттестата? Тут что‑то не так. Ленькин проверил, пересекала ли Ксюша границу, Бабичев до этого не додумался.

— Интересно, что же случилось у Винивитиновых? — пробормотал я.

— Убийство Иосифа, сто раз говорила, — разозлилась Нора. — Кстати, Родион поступил на мехмат и блестяще там учится.

— Хоть с этим парнем никаких чудес не произошло, — вздохнул я. И вдруг услышал:

— Ошибаешься. Родя десять лет находился на домашнем обучении.

— То есть? — оторопел я.

Работодательница заговорила громче:

— Ничего удивительного я не сказала. У Родиона были проблемы со здоровьем, учителя приезжали к нему домой. Секундочку, сейчас прочитаю, что за диагноз был у мальчика. Ага, вот — болезнь Пертеса. Подожди‑ка, загляну в поисковик…

— Угу, — промычал я.