Журавлёв протянул Комисарову руку и, озабоченно глянув по сторонам, без приглашения, сел в кресло у стола. Они немного помолчали, взгляд Бориса Германовича упал на раскрытое дело об убийствах, с живописными фотографиями. Заметив это, Комисаров захлопнул папку и, сев за стол, представился:

– Я занимаюсь этим делом уже полтора года, и теперь факты начали складываться несколько иначе.

– Понимаю, – кивнул Журавлев, – секретарь мне сообщила, что вы хотели о чём-то поговорить со мной.

– Да, хотел задать несколько вопросов вам.

– Хорошо, можно я закурю, – попросил Журавлёв, и Комисаров видя, как Борис Германович побледнел, вытащил из ящика стола пепельницу.

– Конечно, курите. – Журавлев кивнул на окно.

– Какая была сегодня погода, а сейчас, гроза, гром…

– Да, – согласился Андрей, – а вы давно были знакомы с Жуковой?

– С Машей? – как-то отстранённо спросил Журавлев, как будто речь шла о совершенно другом человеке. – Да, я ещё не могу поверить… Не могу понять как это случилось.

– В каких вы были с ней отношениях? – Комисаров, прищурившись, глядел на Журавлёва окутанного клубами серого дыма.

– Она… она была моим секретарём, – высосав одну сигарету, он вынул следующую, – мы работали вместе.

– У неё есть здесь родственники, знакомые, почему именно вы опознавали труп?

– Она не отсюда и здесь, кроме меня, у неё никого нет.

– У вас были отношения личного характера? – Комисаров заметил, как на лице Журавлева проступили красные пятна.

– Не знаю, как говорить об этом, вы понимаете, я женатый человек.

– Я понимаю. – Комисаров налил ему воды в стакан из стеклянного графина, – выпейте и не волнуйтесь так, я хотел просто поговорить, а не допрашивать вас, пока всё без протокола. Я хочу вам кое-что показать, – он вытащил из папки два четверостишья, последнее и восьмое, – вам не знаком этот почерк?

Журавлев свёл брови, и, вынув очки из внутреннего кармана, склонился над неровными строчками. Комисарову показалось, что Журавлев может пролить свет на владельца этого почерка, но он ошибался. Борис Германович покачал головой и сказал, что не знает.

– Хорошо, что вы можете рассказать о Маше?

– Она была очень умной девушкой, ей бы не секретарём, а президентом компании работать. Она мне очень помогала. Вы понимаете, я не хотел, чтобы это где-то фигурировало, но мне она очень нравилась, иногда у нас даже случались встречи. Нас тянуло друг к другу. Всё изменилось после последнего делового ужина. Не могу объяснить, но она стала сторониться меня. У одного моего партнёра на этом приёме появилась невеста, там было всё так запутанно, это долгая история. Короче говоря, этой девушке угрожала опасность, и Маша предупредила её о том, что с ней могут поступить не порядочно. Наташа, так звали ту девушку, не поверила ей, но после их встречи, в моей компании начались проблемы, словно кто-то хотел наказать Машу и меня. Я не верю ни в какие потусторонние силы, но Маша всегда себя плохо чувствовала после общения с одним человеком.

– И кто это?

– Я не знаю, как мне быть, самое дорогое, что у меня осталось это сын с женой, и я опасаюсь за их будущее и безопасность. Если этот человек или его люди поймут, что я играю против них, боюсь, с нами произойдёт то же что и с Машей.

– Вы считаете, ваши знакомые замешаны в этих убийствах? – Комисаров раскрыл папку и, вынув пачку фотографий, разложил их на столе, – соберитесь с мыслями Борис Германович, сейчас я покажу вам фотографии убитых, скажите, никто вам не знаком из них?

Разложив фотографии жертв серийного убийцы, Комисаров надеялся, что Журавлёв кого-нибудь, да, узнает.

– Если бы вам сейчас сюда Раскина Антона, он бы мог на многое раскрыть глаза, – вдруг, как-то со злостью бросил Журавлёв и, выбрав фотографии девушек проституток, отложил их в сторону.– Вот эти девушки бывшие подружки, а потом стали проститутками, работавшими на Раскина и ещё на одного человека, все нити ведут к нему… Андрей Сергеевич, – Журавлёв поднял глаза на Комисарова, – этот человек может быть и вам известен – Аркадий Иосифович Тэлль.

– Что?! – не поверил Комисаров, – вы понимаете, о чём вы говорите, это тот самый, Тэлль, связанный с цветной металлургией, владелец ПО «Сибэнергоцветмет» и «Енисейзолото», член общественной палаты.

Журавлёв усмехнулся и, вытащив очередную сигарету, сунул её в рот:

– А вы думали, всё так просто? Хотите, копайте, но собака зарыта именно здесь. Одно скажу, показания я давать на него не буду, это так между нами. Я не просто был другом Маши… я любил её, бедная девочка, скоро вы найдёте ещё один труп, который будет принадлежать Наташе, жаль, что фамилия мне не известна. У всех начиналось подобным образом. Не знаю, зачем им нужны были девушки, всё это очень странно. Они исчезали в никуда. Доказательств у меня нет, и я уверен, что если хоть кто-нибудь узнает о нашем разговоре, мне несдобровать. Знаете, я птица не такого высокого полёта, и вам советую не лезть в это осиное гнездо, найдите какого-нибудь дурачка, и подставьте его под это дело, знаю, как у вас тут делается…

– Не надо меня оскорблять, – повысил голос Комисаров, и в его голосе Журавлёв уловил металлические нотки. – Это дело должно быть раскрыто, а виновные понести наказание. Скажите, о чём вы разговаривали с Переверзевым? – неожиданно для Журавлёва спросил Андрей, – он тоже всё знает, и что, обещал бездействовать?

– Переверзев мой старый друг, мы служили с ним в Афганистане, когда все ещё только там начиналось. Нет, я ему ничего не говорил, но если даже у вас и будут доказательства, Тэлль вам не по зубам. Он всех держит в городе вот где, – Борис Германович сжал кулак и стукнул им по столу. – Не только в Красноярске, это не человек, а сам дьявол, – лицо Журавлёва покрылось капельками пота и, поднявшись, он резко развернулся к окну. – Единственное, о ком у меня болит душа, так это о той девушке, которая попала в сети Раскина, этот человек пойдёт на всё. Он правая рука Тэлля. У меня есть ещё один человек, который хорошо знает её, но без его согласия не впутывать меня в это расследование, я не могу дать вам информацию о нём.

– Понимаю, – кивнул Комисаров.– Однако я все-таки хочу попробовать, может быть что-то из этого и выйдет. Мне понадобиться ваша помощь в любом случае. Мы можем встретиться в другом месте, и вы мне всё подробно расскажете. Только так я смогу остановить убийства и отыскать преступника.

– Мне нужно подумать, – шумно вздохнул Журавлёв, – дождь закончился, – кивнул он в сторону окна, – люблю воздух после грозы.

– Да когда с листьев и улиц смыта пыль и грязь это хорошо, – Комиссаров протянул руку Борису Германовичу, – надеюсь, мы придём к обоюдному согласию.

– До свидания, Андрей Сергеевич, – Журавлёв направился к выходу, оставив Андрея наедине со своими мыслями

Да, это новый поворот в этом деле, он раскрыл дело и прочитал последнее стихотворение убийцы:

Сегодня крови будет много,

В два раза больше, чем обычно,

И не судите слишком строго,

Два мертвеца, всё ж не привычно.

2

Они ехали молча, Наташа смотрела по сторонам, надеясь найти что-то странное, чужое, но этот мир казался обычным.

– Интересно в этом мире есть я? – неожиданно спросила она Антона.

– Не знаю, – сухо ответил он, продолжая смотреть на дорогу, – сейчас сядем в самолёт и когда прилетим в Москву, нужно будет снова вернуться в твой мир. Только ума не приложу, где найти дверь, для этого нужно будет постараться.

– А почему не сейчас?

– Сейчас нас ещё могут преследовать, а если мы будем лететь до Ганновера, пройдёт слишком много времени, время по ту сторону зеркала течёт гораздо меньше, я не знаю даже какой год в моём мире.