обнаружен, не вернулся. Генерал знал по своему опыту, что такие задержки ничего хорошего не сулят, это лишь значит, что его подчиненный погиб во время выполнения последней части задания. Захвачен гестапо или был застрелян на пути к советской территории. Ростов верил, что капитан не дезертировал и не перешел к немцам, уж он-то, опытный командир, по взгляду человека мог мгновенно определить его нутро. И при первой встрече с Шубиным увидел сразу – такой не подведет, выполнит задачу, найдет выход из любой ситуации. Его мысли капитан подтвердил, собрал на большом участке, занятом фашистами, нужные данные, хоть и потерял остальных членов группы. Но неужели разведчик не смог осилить путь назад, после стольких километров на чужой стороне потерял силы? Не мог поверить в это Николай Ростов, поэтому не мог уснуть от беспокойства. Да, у него в подчинении тысячи рядовых, сотни офицеров, и за каждого болит душа, особенно за такого бравого и сообразительного разведчика, для которого, казалось, нет невыполнимых заданий.

Снова и снова выходил Ростов на крыльцо, махал рукой сонному ординарцу, который спал в стоге скошенной травы и сонно ворочался при скрипе досок: лежи, отдыхай. Генерал нащупывал окурок самокрутки, поджигал и втягивал крепкий табачный дым. А сам вглядывался в темноту впереди и мысленно подгонял разведчика: «Ну же, давай, давай, герой, давай, капитан, торопись, возвращайся. Жду я тебя, верю, что вернешься, сможешь обмануть смерть».

Он ведь столько хорошего слышал об этом парне, все командиры хвалили сообразительного и изобретательного разведчика, он находил выход из сложнейших ситуаций, обязательно приносил ценные сведения. Потому командир так ждал его возвращения, не в силах поверить, что в этот раз капитан Шубин не вернется с вылазки к врагу.

Глеб долго не мог разлепить веки, такая на него накатила усталость. Разведчик отметил, что его больше не несет поток, вода подтолкнула его тело вместе с бревном к берегу. Течение стало совсем тихим, замедляясь после поворота. Капитан понял, что его план удался – река помогла ему преодолеть десятки километров, он недалеко от границы фронта. Ему лишь осталось проползти через редкий лес.

Шубин заставил себя открыть глаза и сдвинуться с места. Окаменевшее тело почти не слушалось его. Разбухшая в воде нога тянула тяжелым грузом, но он покрутил кистями, чтобы разогнать кровь в замерзшем от холодной воды теле. Затем приподнялся на локтях и осмотрел пространство впереди. В лунном свете небольшие складки и возвышенности казались полянками. И все же разведчик, несмотря на страшную слабость, смог проползти несколько метров. В голове тут же всплыли слова Коли Воробьева о том, что край немецкой территории в лесном массиве заминирован, чтобы помешать партизанам выходить на связь с Красной армией и переходить границу. Шубин осторожно подполз к краю, где начинала расти высокой стеной трава, и очень медленно и осторожно просунул руку в заросли. Когда почувствовал прохладу металла, так же медленно убрал руку назад. Поляна впереди заминирована, но он может попытаться проползти по ней, нащупывая немецкие мины. Хотя нужно огромное везение, чтобы преодолеть этот лесок. У немецких мин невероятная чувствительность, даже тающий снег может нажать прижимающую крышку и вызвать взрыв. Если он проложит себе путь вперед руками на ощупь, то бесчувственная нога может даже не ощутить прохладу металла и толкнуть спрятанный в траве корпус.

Шубин попытался проползти несколько метров, но вдруг обмяк, силы покидали его стремительно. Надежда проползти на руках в обход лесок и пробраться через огневую линию немцев к своим улетучилась. Он слишком слаб, оружия с собой нет, а ноги отказались служить. Помочь разведчику могло только чудо, и оно вдруг свершилось прямо над его головой. Сначала Глеб услышал гул, успел поднять голову, и наверху, среди блекнущих перед рассветом звезд, мелькнула черная тень. Взмах крыла – и самолет исчез в ночной темноте с почти неразличимым гудением двигателя. А капитан Шубин внезапно понял: вот оно, его спасение! Это советский самолет-разведчик, одномоторка Р-5. После авианалета выслали воздушного наблюдателя, чтобы убедиться, что немецкие позиции разгромлены, возможно, чтобы наметить новые координаты для удара с неба, прямиком по бегущим фашистам. Через четверть часа разведчик вернется назад и пройдет снова над ним через линию фронта. Это его шанс на спасение, возможность подать знак о том, что здесь находится человек, разведчик, и ему нужна помощь. «Как это сделать?» – лихорадочно соображал Шубин. Долгие лесные походы научили его многому. Превозмогая жгучую боль в ноге, он пополз вдоль берега, на ощупь собирая нужные предметы. Разведчик ободрал сухую кору со старого дерева, выбрал сухие булыжники на берегу и принялся торопливо собирать сухие ветки. Если просто разжечь костер, то экипаж не обратит внимания или не рискнет сесть, огонь ведь могут развести и немцы. Ему надо подать знак, такой, чтобы летчики поняли, что внизу свой, советский военный.

Руки быстро выложили из собранных веток остроконечную фигуру – звезду, на острие каждого угла капитан щедро положил сухую кору. Потом прислушался к звукам, кажется, воздух слегка вибрирует, гудит от звука мотора самолета, что на высоте в сотни метров приближается с вражеской стороны. Разведчик с силой ударил камнем о камень, но искра проскочила и погасла, не вспыхнув на кусочке коры. Он зажал в зубах трут из сухой травы и коры. Ударил снова, так что камень краем задел пальцы на второй руке и обжег болью. Шубин глухо застонал, но в этот раз все вышло удачно – искра дала пламя, и сухой пук травы у его лица стал тлеть, давая тонкую струйку дыма.

Глеб снова прислушался: шум двигателя теперь был слышен отчетливо, самолет вот-вот снова промелькнет над его головой. Еще десять секунд – и он подожжет свой звездный костер, чтобы фигура запылала на короткие секунды огнем ровно в тот момент, когда самолет окажется над ним. Ни секунды задержки, сухие ветки прогорят мгновенно, вспыхнут алой звездой на черной земле и погаснут, снова оставив Шубина в одиночестве на вражеской территории.

«Один, два, три», – отсчитал он мысленно и поднес тлеющий пучок к одному углу, потом второму и так еще три раза. Пятиконечная звезда вспыхнула пламенем, озарила шумящую неподалеку реку, каменистый берег и серое небо, где неслась железная птица. Качнулось крыло, погас костер под порывом ветра, и Шубин без сил вытянулся на земле. Последние силы его оставили, даже звуки доносились приглушенно, словно через слой ваты. Ему показалось, что снова зарокотал мотор и тут же стих. Из последних сил Глеб набрал полную грудь воздуха и засвистел соловьем, громко и заливисто.