И ей очень нравилась эта новая грань. И ей нравилась собственная уверенность в том, что больше никто не сможет сломать эту незримую связь, никто и ничто между ними теперь не встанет. Они прошли все свои круги ада, и больше нечего бояться.

– Кажется, планы Высших провалились… –  холодно усмехнулась Ева, прижимаясь к любимому плечу чуть позже. – Хотели нас уничтожить морально… Но ничего не выйдет! Мы прошли это испытание.

– Как говорится, то, что нас не убило, – поддержал её Эрих, – скоро сильно пожалеет об этом… Потому что теперь наша очередь!

– Да, пора возвращаться в боевые ряды! – кивнула Ева.

– Давно пора. Я всё бросил… А там же конец света, – тяжело вздохнул Эрих. – Бросил их одних, без помощи, выгребайте, как хотите... Стыдно.

– Ничего, – успокоила Ева. – Главное, вернулся. Вот теперь посмотрим кто кого! У меня есть сильное желание отыграться за всё, что с нами сотворили!

– Поддерживаю, моя мстительная фея! – ухмыльнулся Эрих и потянулся к её губам за поцелуем.

5.

Когда-нибудь мы вспомним это,

И не поверится самим.

А нынче нам нужна одна победа,

Одна на всех – мы за ценой не постоим.

Булат Окуджава

– Доброе утро! Морфеус… Объявляй общий сбор…

Ева только что вышла из ванной  и замерла, прислушиваясь к голосу Эриха. Не столько пыталась вникнуть в смысл разговора, сколько ловила оттенки интонаций. С облегчением отмечала, что к нему почти полностью вернулась привычная хладнокровная уверенность.

В знакомом кресле сидел тот самый, хорошо всем знакомый, Большой Босс, Сам, Дон, Шеф, Его Светлость  и…  Как там ещё его величают в Дружине?

Шон был прав, она смогла воскресить Эриха. А могла ведь и убить…

Ева теперь отчётливо понимала, что вот такие истерики для неё непозволительная роскошь. Кому много дано, с того и спрос большой. И если у неё такая власть над этим мужчиной, то она просто не имеет права на обиды и гнев.  Он слишком важен, слишком нужен всему миру, чтобы позволять ему впадать в этакую «маленькую смерть».

И сама она тоже слишком важна, чтобы идти на поводу у врагов и предаваться отчаянию, в то время, когда всем нужна её помощь и сила.

– Да, конечно, и филиалы тоже… Всех это значит всех, – продолжал Эрих. – Давай через два часа, чтобы успели подтянуться даже с передовой. Вы с Нео тоже. Нет, со мной всё в порядке, но у нас на дворе апокалипсис, если ты не заметил… Заметил? Молодец, наблюдательный! Будет важный разговор.

Похоже, Эрих собирается объявить срочный боевой сбор. Они ведь планировали отправиться ещё раз к той загадочной двери в Запределье, пока не случилось вот это всё.

– Нет, её искать не надо. Никуда она не пропала, ты больше слушай Вейлу! – в голосе Эриха на миг промелькнуло едва уловимое раздражение. – Я сам ей скажу. Да, ты всё правильно услышал, Вите я скажу сам. Что Инари? Вот как… Нет, не знал. Да, догадываюсь, что стало причиной. Ничего, сами справимся. После планерки с тобой обсудим, как теперь безопасность Крепости обеспечить. Да, правильно, молодец! Но у меня ещё есть пара идей. Расскажу позже. Давай, Морф, собирайте всех! Как все будут на месте, сообщи мне!

Ева вышла в кабинет, как только он закончил разговор. Эрих скользнул по её фигуре  взглядом голодного хищника и потянул на колени, как только она приблизилась.

– Смотрю, работа закипела во всю! – улыбнулась она, обнимая. – Люблю, когда ты такой…

– Какой?

– Деловой и властный! – Ева пафосно задрала нос.

– А я… – он поцеловал её в плечо, а потом в самый центр ладошки, – люблю тебя любую…

Заглянул в глаза, отводя за ухо ещё влажные после душа волосы.

– Лишь бы рядом была…

Ева вздохнула и потянулась к его губам, одаривая нежнейшим поцелуем.

Потом  пару минут она просто сидела в тишине, упиваясь возможностью быть рядом.

– А что там с Инари? – Ева вспомнила наконец о том, что её насторожило в разговоре Эриха…

Тот сразу помрачнел.

– Мы лишились иллюзорной защиты, – сообщил он безрадостно, – потому что… лишились Инари.

Ева уже успела напугаться, но, как оказалось, с выводами она поспешила.

– Она ушла.

– Как ушла? Куда? – изумлённо уставилась на любимого Чернова.

– Ушла из Дружины. Не знаю куда, в Тонкий мир, наверное… – пожал плечами Эрих.

– Ничего не понимаю… Почему она нас бросила? – Ева действительно была поражена и расстроена. Сила Инари в их положении лишней не была. – Она больше не верит в нас? Сбежала, пока ещё можно?

– Не переживай, справимся и без неё, – попытался успокоить Эрих. – Нет, не в этом дело… Это из-за меня. Мы тут… повздорили, пока тебя не было, а я был немного не в себе…

– Что ты ей такого сказал, что она решила нас покинуть? – Ева поверить не могла.

– Я её выставил отсюда, – со вздохом признался Эрих. – Она явилась ко мне, утешить хотела…

– Ну… за тебя тут наверняка все переживали… – рассудила Ева. – Вот и пришла. Что такого-то?

А вот от следующей фразы Эриха, ей стало слегка дурно.

– Переживали-то все, – кивнул Эрих, скривившись. – Но вот в твоём облике заявиться пришло в голову только ей.

***

Пару дней назад…

Когда открылась дверь, он даже головы не повернул. Как смотрел в одну точку, так и остался.

Безразлично кто пришёл и зачем. На всё теперь наплевать. Он превратился в унылый труп, пустой, окаменевший, лишённый эмоций. Лишь иногда чувства возвращались невыносимой болью, ещё более  невыносимым стыдом, чёрной горечью, ненавистью к себе, поистине сводившей с ума.

Обычные человеческие эмоции стали его персональным адом. Гореть в аду долго не получалось, они угасали, и оставалась серая, как пепел, пустота безразличия.

А потом он узнал шаги…

Резко вскинул голову, не поверил сам себе. Но это была она… Ева…

Она остановилась у стола, не решаясь подойти ближе, смотрела грустно исподлобья.

– Ты… Ты меня простила? – Эриху едва удалось справиться с голосом и задать этот вопрос.

Надежда забрезжила пока едва-едва, но он уже почувствовал, как забилось вновь сердце, как жизнь возвращается в «мёртвое» тело.

Она ничего не ответила, но подошла ближе, протянула руку, коснулась волос, и Эрих закрыл глаза, тая от нежных прикосновений. Она скользнула к нему на колени, оседлала и тотчас прильнула в страстном поцелуе. Так жадно целовала, словно хотела дать понять, как скучала.

И он откликнулся, притянул к себе, готовый разрыдаться от счастья.