Мне нужно было думать, как поступить. Это самое сложное решение в моей жизни. Я просто не видел другого выхода…

Милену перевели в палату. Я не отходил от нее. Хотелось самому ухаживать, заботиться, кормить, мыть. Милена еще была слаба, но с каждым днем силы к ней возвращались. Ваньку с Левой привозила охрана. Вероника Игоревна часто заглядывала к нам в палату. Друзья и Соня не оставляли нас без своего внимания.

Приближался Новый год. Я отложил решение всех проблем на потом. По моей просьбе, о беременности Милене врач не сказал. Я хотел сделать это сам.

Привычно, что женщина сообщает радостную новость будущему отцу, но у нас будет по-другому. Когда мы оставались одни, я ложился рядом с Миленой, дожидался, когда она уснет и уходил на диван, чтобы ей не мешать.

Сегодня я тоже лег на край кровати, обнял.

— У меня есть тайна, которой я хочу с тобой поделиться? — заговорил я, как только оказался с ней рядом. Переплел наши пальцы, поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Какая тайна? — серьезно спросила меня Милена.

— На самом деле это твоя тайна, но так получилось, что я узнал ее раньше.

— Заинтриговал, — улыбнулась, демонстрируя мне ряд ровных белых зубов.

— Я старался.

— Ну? Говори. — пихнула она меня легонько в бок. — Артур! — возмутилась, потому что я молчал. Я подбирал слова, перебирал их в голове выбирал самые сочные.

— Скоро наша семья станет больше. — я не знал точно, как она воспримет эту новость, но была уверенность, что обрадуется.

— К нам кто-то приедет? — вопросительно посмотрела она на меня.

— Попытка неверная.

— Ты согласился купить Леве питомца? — обрадовалась она, наверняка подумала, что угадала.

— Ответ неправильный.

— Бессонов, ты меня заинтриговал! — смеясь, пихнула она меня чуть сильнее в бок.

— Ты носишь моего ребенка, — произнес, глядя ей в глаза.

Недоумение.

Шок.

Осознание.

Радость.

Тень пробежала по лицу, взгляд стал серьезным. Милена положила руку на живот.

— С ним все хорошо? — на этот вопрос у меня точного ответа не было.

— Срок маленький, Милена. Как только врачи получили результаты анализов, заменили препараты, которые максимально безопасны для плода. — я решил честно все ей рассказать. — Конечно, наркоз, антибиотики, некоторые лекарства, без которых нельзя было обойтись, могут оставить свой след., но на таком маленьком сроке риск минимальный. Нам нужно, как можно раньше встать на учет и следить за тем, как развивается малыш. Ты же не хочешь?.. — я даже произнести эту фразу не мог. Этот ребенок часть нас обоих, я уже любил его.

— Артур! — оборвала меня любимая женщина. — Нет, конечно! — погладила она впалый живот. — Интересно, у нас будет мальчик или девочка?

— Мне все равно, главное, чтобы родился и рос здоровым.

— Как думаешь, Лева обрадуется?.. А давай всем сообщим на Новый год?..

Мы до рассвета проговорили с Миленой. Строили планы, представляли, каким будет дочка или сын. Но на задворках моего сознания меня не отпускала мысль, что нужно принять решение. Моей жене и детям никто не должен угрожать!

*** ***

Милена

Я осталась жива… Не помню ничего. Но все равно страшно. Страшно оставить сына, никогда его не увидеть. Страшно, что горячие обжигающие руки Артура никогда больше не пройдутся по моему телу, не сожму в своих объятиях. Случившееся многому научило. Нужно ценить каждый миг, уметь радоваться малому. И не забывать говорить дорогим людям, что ты их любишь.

Ребенок! У нас будет еще один малыш. Я и радовалась, и переживала. Так многое я должна Артуру… И первые шаги нашего малыша, которые он видел только на записи, и беззубые улыбки, и первое «папа», и конечно, бессонные ночи. Куда без них?

Я так хотела, чтобы наш ребенок родился. Главное выносить, сберечь… Пусть он родится здоровым, а мы сделаем все, чтобы он стал счастливым.

Артур уснул, а я еще долго лежала, думала о том, как сильно изменилась за последнее время моя жизнь. Я интересовалась, кто в меня стрелял, но Артур сообщил, что преступники мертвы. Заказчика ищут. Мы не озвучивали имен, но я была уверена, что за покушением стоит его отец. Артура я хорошо знала, замечала, как он уходит в себя. На его лбу образовывались складки, губы зло поджимались, руки сжимались в кулаки. Я боялась, что он натворит бед. Просила не лезть в это дело, пусть полиция или ФСБ занимаются расследованием. Он успокаивал, говорил, что все будет хорошо, но продолжал тревожиться.

Утром в палату пришла мама. Ее сегодня выписывают, она к нам поедет. Будет Ваньке и Леве готовить, присматривать. Сама я тоже мечтала оказаться дома. Новый год скоро…

— Ты одна, доченька?

— Артур в душе, — указала я головой на дверь.

— Вещи я уже собрала, подожду, когда врач мне выписку на руки отдаст, и домой поеду. Заждались нас мальчишки. — Артур вышел из душа, просушивал полотенцем голову. Заметив маму, сидящую на диване, поздоровался.

— Телевизор включу? — спросила родительница, беря в руки пульт.

— Включайте, Вероника Игоревна. Посмотрим хоть, что в стране происходит. — Артур вряд ли задержится. Ему еще домой нужно заехать, переодеться и на работу. — Телефон сел, забыл вчера на зарядку поставить, — опустил он мобильник в карман куртки.

— Возьми шнур, поставь на пять минут, — предложила я.

— В машине поставлю на зарядку. Дел сегодня много, — говорит он спокойно, но я чувствую отстраненность. Вроде и наклоняется, и целует, а мыслями где-то далеко. Что он задумал? В груди все сжимается. То ли послеоперационная боль, то ли сердце.

— Мы возвращаемся к срочной новости, — неожиданно раздается громкий голос диктора на экране. — Как удало выяснить нашему оператору в момент аварии с депутатом Эдуардом Бессоновым в машине помимо водителя находились молодая женщина и ребенок — девочка двух лет. Сейчас ребенок находится в детской Морозовской больнице. Напомним, трагедия произошла около шести утра, на встречную полосу… — Артур вышел из палаты, не произнеся ни слова. Мы сидели с мамой и смотрели в экран телевизора, где сменялись кадры аварии. От черного мерседеса почти ничего не осталось. Лишь груда искореженного металла.

Весь день я смотрела новости. До Артура дозвониться не могла. Волновалась.

Артур

Покинул палату. Не помнил, попрощался я с Миленой или нет. Я не мог поверить, что отец погиб. Петрович подтвердил, как только я ему набрал. Сначала, правда, выразил соболезнование.

— Это была случайность? — спросил я.