видно, что картины с этой моделью написаны разными авторами. Но не узнать ее было невозможно!

– Жанна, любимая натурщица моих друзей-художников. Ее точно сам Бог лепил для этого ремесла… Или сам дьявол, – лукаво добавила Изабелла Германовна, глядя на одну из картин.

Юля едва не вставила: это точно! Потому что эта самая Жанна и была той символической «невестой», которую, опьяненную дурманом, так бесстыдно, под звездами, на глазах у Вселенной имел тот длинноволосый красавец-атлет! А потом и все остальные. Впрочем, жрица на этом пиршестве плоти, в этой сексуальной каше, тоже времени не теряла.

– А как вы насчет Бога и дьявола? – вдруг спросила хозяйка салона. – А, Юленька?

– В смысле?

– Как вы с ними? Я про общение?

– Ну, с дьяволом я точно на «вы», – нашлась что ответить девушка. – А к чему этот вопрос?

– А к тому, что ты не хуже моей Жанны. – Она вдруг перешла на «ты». – Другая, но не хуже. Ты ведь прирожденная модель и знаешь это.

– Я – модель? – захлопала глазами гостья. – Вы правда так думаете?

– Правда, – хозяйка салона обошла ее кругом, кивнула: – Все на месте, плюс чудесная мордашка. И какая грация! Конечно, модель!

– Спасибо, конечно, Изабелла Германовна…

– Просто Изабелла.

– Да, разумеется.

– Где ты учишься?

– В институте культуры на хореографии, – мгновенно соврала Юля.

– Конечно, занималась спортом?

– Легкой атлетикой.

– Это видно. Откуда ты? Родом? Из Вольжанска?

– Из Саратовской области.

– Живешь в общежитии?

– Ага.

– Ага, – дружелюбно передразнила ее хозяйка. – Хороша, хороша…

Она смотрела и смотрела на нее, и Юле от этого взгляда становилось не по себе: так осматривают породистых щенков перед покупкой!

– А что вы на меня так смотрите?

– Что я на тебя так смотрю?

– Да.

– Хочу потому что, вот и смотрю.

– Ясно…

Изабелла Германовна подошла к двери, закрыла ее и привалилась к косяку плечом.

– А теперь говори, девочка, зачем ты здесь?

Юля оторопела.

– В каком смысле?

– В прямом. Ты ведь пришла не покупать картины, правда?

– Почему нет?

– Живешь в общаге и пришла покупать картины? Смешно. Для общей кухни, наверное? Натюрморт с дынькой? Так, кажется?

– Я лучше пойду, – сказала Юля и осторожно направилась к дверям.

Но ход был закрыт. В дверях стояла хозяйка. Это был уже вызов!

– Я же вижу, как ты оделась. Именно так, как одевалась я для того журнала.

– Какого журнала? – пролепетала Юля.

– Думаешь, я дура? Нет, это не так.

Она действительно была не дура! Но Юля только хотела понравиться ей, не более того. Поиграть в наряды! И вот – поиграла! Но вопросы, которые задавала хозяйка салона, открывали новые перспективы этого знакомства. И одна перспектива была лучше другой! И опаснее!..

– А если вы правы? – смело улыбнулась Юля. – И я специально оделась именно так? Чтобы понравиться вам?

– Понравиться зачем?

– Я студентка, учусь на платном. С богатым парнем рассталась. Другого пока не нашла. Мне нужна работа. А о вашем салоне я много слышала, что тут нужны хорошенькие модели.

Изабелла Берковец усмехнулась:

– Очень хорошенькие.

– Вот именно – очень, – кивнула Юля. – И вы правы: я знаю, что хороша! Очень хороша!

– Так-то лучше, девочка, – улыбнулась Изабелла. – А то: «Покажите мне пейзажи, покажите натюрморты! С дынькой». Так-то лучше, красотка, – повторила она и вальяжно отвалилась от косяка. – Идем ко мне, выпьем кофе.

И она, покачивая бедрами, пошла через зал еще к одним дверям в глубине.

– С радостью, – глаз не сводя с хозяйки салона, откликнулась Юля.

Кабинет хозяйки делился надвое и соединялся аркой. Первый кабинет, проходной, был чем-то вроде кухоньки. Второй – кабинетом и гостиной, с диваном и креслами, с широким журнальным столиком; сейчас на нем лежал длинный мундштук, пачка сигарет и зажигалка, стояла низкая пепельница. Был тут и большой стол, за которым сидела и вела дела хозяйка, были стеллажи и тоже картины.

– Располагайся, где тебе будет удобно, девочка, я сварю нам кофе, – сказала хозяйка.

Она взяла нарочито покровительственный тон! Матушки! Что ж, пусть будет так! Играть так играть!

– Спасибочки, – Юля осторожно села на край дивана.

Подумав, забралась поглубже и откинулась на высокую спинку. Вот оно, гнездо жрицы! Паучихи! Тут были картины еще те! Совсем не для глаз посетителей! Куда откровеннее! И вновь – все та же темноволосая натурщица! Пластичность и глаза которой ни с чем нельзя было перепутать. Но обнаженка – это было далеко не все, что скрывал кабинет. Были тут и работы страшные, которые точно не повесишь в галерее! Особенно одна – с рогатым Чудовищем…

В первой комнатке Изабелла варила на плите кофе.

– А что, в Саратове нет своего института культуры? – спросила хозяйка через арку.

– Есть, конечно! Но там еще и родители.

– А, свободу любишь?

– Очень люблю!

– Свобода – великое состояние. Души и тела, – усмехнулась заботливая хозяйка.

– Да, тела особенно, – негромко, но чтобы ее услышали, поддакнула хитроумная гостья.

– Так какая тебе нужна работа? – Изабелла вошла с двумя чашечками кофе и сахарницей на подносе. – Просто натурщицей?

Юля пожала плечами. Она пока и сама не знала ответа. Может быть, ей что-нибудь предложат? Прямо сейчас? Изабелла поставила поднос и села в кресло, перебросила ногу на ногу.

– Или тебя познакомить с состоятельным художником? Но ты слишком хороша, чтобы стать подругой художника. Чересчур хороша. – Она все проницательнее всматривалась в девушку. – Ты – удивительный цветок, Джулия, так бывает…

Надо было прервать это сканирование, думала гостья. Бог знает, до чего она додумается, эта Изабелла Берковец! Недаром ведь она – жрица! Возможно, экстрасенс. До чего она еще догадается, доколдует? А вдруг она пытается прочесть ее мысли? Наверняка!..

– Говорят, у каждой интересной работы существует своя история, – сделав глоточек кофе, сказала Юля. – Энергетической работы.

– Это так, – кивнула хозяйка.

Реплика и впрямь отвлекла ее.

– Расскажите мне об этой работе, – Юля поставила чашечку на стол и кивнула на стену, где над столом хозяйки салона висело огромное полотно.

– Об этой? – переспросила Изабелла и после паузы мечтательно улыбнулась. – О, да! Тут есть о чем поговорить…

На полотне был изображен алый Бык, огнедышащий, и он под звездным небом совокуплялся с белокожей светловолосой девушкой. Она была жертвой и находилась вся в его власти. Работа и притягивала взгляд, и отталкивала одновременно своей противоестественностью. Но притягивала все-таки сильнее – своей мощной энергетикой, извращенностью, ломающей все мыслимые нравственные преграды. Человека ведь медом не корми – дай поглазеть на что-то извращенно-сексуальное!

– Это работа одного из моих любимцев, – сказала хозяйка салона и сделала глоток кофе. – Отличный художник! Вот в ком бурлит энергия созидания!

– У него суперская фантазия, – глаз не сводя с