Xenon de Fer

Тусклый Свет Фонарей. Том 2

Глава 1. Опала преданных

Весна пролетела словно журавли, устремленные в дальние дали. На Цинмин я исхитрился отправиться в горную обитель на Лэйбаошэнь и передать её настоятелю врученный мне Речной Феей серебряный фэндуо. К моему изумлению, главой общины оказался совсем молодой мужчина, немногим постарше меня, с благородными чертами лица. Он радушно принял меня, угостил ароматным чаем и с тенью недоверия выслушал повествование о моём приключении в верховьях реки Лэн.

Показалось мне, что лишь под конец он поверил мне, и с задумчивым видом принял колокольчик из моих рук. Меня же терзало любопытство, и хотелось расспросить его обо всём — что это за колокольчик, зачем он нужен сяньнюй, и для чего она отдала его в обитель, а себе потребовала другой. Но спросить я не решился, а настоятель то ль сам не знал ответов, то ль не догадался рассказать, то ль намеренно умолчал об этом деле, не раскрыв мне даже мелочей.

Не желая быть чрезмерно настойчивым и лезть в тайны духов и их заветов с людьми, я поблагодарил, простился с монахами и отправился в обратный путь, ещё не ведая, какие в Цзиньгуане меня ждут вести.

Минула примерно неделя с того дня, когда император заполучил Клык Цинлуна, и аккурат после праздничных дней он собрал сановников и впервые вновь заговорил с ними об успехах своих войск на границах. Но все лишь переглядывались в тревоге, и порадовать им владыку было совершенно нечем. Император нахмурился, но внял увещеваниям и согласился подождать ещё немного.

Семь дней спустя, после еженедельного выходного, он собрал всех снова и уже едва сдерживал гнев свой, когда ему доложили о набегах варваров, перехвативших целый караван обозов с провиантом и прочим необходимым, что двигался к нашим позициям у слияния рек Цзинхэ и Чандэ. Говорят, будто повелитель уподобился самому Лэй-ди и грозил страшными казнями всем ответственным, если те не разберутся в кратчайшие сроки.

А после того, не успело и полнедели миновать, как цзими гувэня Сивэй и многих из тех, кто был связан с ним, бросили в темницу. И не сносить бы им головы, кабы не заступничество мастера Ванцзу, который, узнав, в чём дело, пал перед императором на колени и, удерживая карающий меч от рокового удара, умолял дать ему во всём разобраться, прежде чем случится то, что исправить будет невозможно. Владыка милостью своей дал ему срока ровно столько, сколько потребно для того, чтоб добраться до обители Хвайтеу Джеоль и обратно. Не теряя времени, мастер Ванцзу оставил меня за старшего над молодыми магами, а сам отправился в провинцию Гичёгуо. Тревога и за его, и за мою судьбу терзала меня вплоть до дня его возвращения. Случилось это в дождливый день после полнолуния в середине четвёртого месяца.

Вечером того же дня под покровом темноты он явился в дом моего наставника и за оградой стен и шума весеннего ливня поведал нам о том, что сянь Тан откуда-то прознал, что меч поддельный, и в своём слепом подобострастии доложил о том государю, не удосужившись даже понять, что к чему. Император тут же повелел допросить сяня Сивэй, и, невзирая на то, что ни он сам, ни его слуги, ни кто-либо иной не сознались в заговоре и краже, уверяя, что о подмене и помыслить не могли, прежде могущественного чиновника и его помощников со слугами лишили свободы, а обманутый повелитель приказал подготовить всё к казни.

Мастер Ванцзу, узнавший о случившемся, когда его и самого позвали на допрос, попросил об аудиенции у государя, и, когда его привели пред очи императора, на коленях стал умолять не торопиться с возмездием, ибо вина ничья не доказана, а меч могли подменить в самом храме. Довод звучал разумно, и далее вышло то, что вышло.

В обители испуганные монахи клялись, что тоже ничего подобного бы сделать не решились, и лишь один старик в обмен на пощаду для всех непричастных нехотя признался, что подозрения моего старшего товарища справедливы.

Семьюдесятью с небольшим годами ранее, когда старый монах ещё был всего лишь юным послушником, настоятель и старейшие из их общины посовещались и, опасаясь, что за мечом всё же явятся посланники синского императора, решили создать и отдать им поддельный Нефритовый Клык, дабы предотвратить всё новые и новые разрушения и кровопролития. Лишь немногие знали о случившемся, и большая их часть уж давно обратилась пеплом. Тайну того, куда делась подлинная реликвия, они унесли с собой в могилы. Поведав об этом, старик сказал: «Я давал клятву молчать. Но уж лучше я преступлю свою клятву и сам понесу за всё ответ, нежели из-за моего молчания погибнут невинные люди».

Этого старого монаха мастер Ванцзу забрал с собой в столицу и уже вместе с ним предстал пред императором вновь, с тем, чтоб живой свидетель мог повторить свой рассказ слово в слово. Когда ж старик это сделал, мастер Ванцзу попросил пощады и для него, и для всех остальных, ведь истинные виновные давным-давно мертвы.

Император же не внял его мольбам и монаха велел казнить, дабы впредь неповадно было кому бы то ни было обманывать владык великой империи Син и их посланников, но общину пощадил, и тело казненного велел возвратить для захоронения в обитель Хвайтеу Джеоль. К вечеру решилась судьба и остальных: их выпустили на волю, но лишили должностей и назначили на более низкие посты в отдаленных провинциях. Кого ж назначить вместо сяня Сивэй, государь решить так и не сумел, и после долгих споров и обсуждений объявил, что лично будет управлять тайным шэнем, как делали его предки, и следить за тем, кто и как в нём служит, покуда не выберет достойного или ж не придёт пора новых экзаменов.

— Так что же, мастер, нам с вами ничего не грозит? — с надеждой спросил я, но мастер Ванцзу лишь грустно усмехнулся.

— Рано ты крылья расправлять вздумал, мой юный друг.

— Думаете вы, что и нас накажут?

— Тебя — едва ль, но а меня…

Слова свои мастер Ванцзу завершил лишь жестом неопределенности. Мой наставник всё это время хмуро и задумчиво молчал, но тоже