Таваддуд кивает.

— С удовольствием.

— Отлично. Знаешь, в тот вечер я рассказал тебе свою историю не до конца. Возможно, тебе станет легче. — Он потирает латунный глаз. — После того, как муталибуны нашли то, что хотели, они бросили меня в пустыне умирать, чтобы я не привел в это место никого другого. Но я выжил. Я остался один в пустыне дикого кода, в городах Быстрых. Там были дома с окнами-глазами, были машины-звери и другие машины, которые выглядели почти людьми, но не были ими, и… прочие ужасные вещи. Но я шел домой. Сотни раз я думал, что умру, но продолжал идти. У меня была цель, и она поддерживала меня, как бы ни было плохо. Так что тебе не стоит отчаиваться. Ты еще покажешь отцу, на что способна. А если ты мне позволишь, я буду тебе помогать. Тебе не придется идти по пустыне одной.

Таваддуд окатывает теплая волна.

— Спасибо тебе, — шепчет она.

У выхода она целует Абу. Его губы холодны, но он крепко обнимает Таваддуд.

Наконец она отстраняется.

— Увидимся завтра, — с улыбкой говорит он.

— А что это было? — спрашивает Таваддуд.

— О чем ты?

— Что помогало тебе идти?

Абу снова улыбается.

— Месть, — отвечает он. — Что же еще? Спокойного сна, Таваддуд.

После ухода Абу Таваддуд вынимает шкатулку Дуньязады.

Месть.

Крик Ярости. В то время ей было восемь лет. В небе появились горы. Хрустальные облака и алмазные пирамиды заслонили собой синеву. Вдали прогремел гром. До Осколка донеслись испуганные крики. С небес протянулись белые лучи. Увидев их, Таваддуд весело засмеялась.

— Мама! — крикнула она. — Посмотри, идет дождь из света!

Мать испуганно взглянула в небо Соборности.

После приступа безумия она сильно изменилась, все время молчала и страдала от кошмаров. Таваддуд надеялась, что чудеса в небе обрадуют ее.

А вместо этого мать выбежала на балкон и спрыгнула вниз.

Пламя свечей дрожит от залетевшего снаружи ветерка. Таваддуд закрывает окно, берет медицинскую сумку и отправляется к Сумангуру.

Гостевые покои находятся в Шафрановой башне, самой высокой из пяти горизонтальных башен дворца Гомелеца, и оттуда открывается великолепный вид на Сирр. Таваддуд выбирает длинную извилистую лестницу, ведущую из ее покоев в обход жилой части дворца по выпуклой поверхности Осколка. Ночной воздух и физическая нагрузка проясняют ее мысли. Город плещется внизу морем золотистых огней, напоминая о другом Сирре, показанном ей Абу в атаре. Таваддуд неожиданно обнаруживает, что скучает по нему.

По крайней мере, хоть что-то хорошее во всем этом.

Сумангуру сам открывает ей дверь. Белые брюки и рубашка из гостевого гардероба оттеняют его смуглую кожу: в этой одежде он похож на кабельщика, только покрытого шрамами. Сумангуру вопросительно смотрит на Таваддуд.

— Я не ожидал увидеть вас так скоро, — произносит он. — Вы хотите мне что-то сказать?

Таваддуд опускает взгляд.

— Господин Сумангуру, я желала осмотреть ваши раны и убедиться, что выстрелы из бараки и дикий код не повредили Печати. Мой отец очень заботится о благополучии гостя.

— Состояние физического тела меня нисколько не беспокоит, но я не могу отвергнуть жест гостеприимства. Входите, прошу вас.

По просьбе Таваддуд Сумангуру садится и снимает рубашку. У него гладкое безволосое тело с рельефными мышцами. Грудь покрыта бесчисленными ранами, но большая их часть уже заживает, намного быстрее, чем у обычного человека. Его Печати в атаре все так же выглядят неповрежденными, а немного присмотревшись, Таваддуд видит под кожей сеть узелков — сложные устройства, которые атар не в состоянии определить.

— Я не знал, что вы еще и доктор, — замечает Суман-гуру.

— Я многое умею. — Таваддуд ощупывает крепкую шею: на ней есть подходящий глубокий порез с левой стороны. — Здесь остался обломок иглы, который необходимо удалить, чтобы предотвратить проникновение дикого кода. Будет немного больно.

— Боль не имеет значения. Действуйте.

Она вынимает из сумки скальпель. Убийца Драконов. Действительно ли ты тот, за кого себя выдаешь, Сумангуру Бирюзовой Ветви?Она зажимает его плоть, готовясь сделать надрез, и чувствует, как он напрягается. Почему же ты боишься летать?Она опускает скальпель. Нет, Дуни. Я не стану играть в твои игры. Только не в эти.

— Если вы собираетесь это сделать, приступайте, — говорит Сумангуру. — Если уж мне суждено погибнуть, почему бы не принять смерть от рук хорошенькой девушки.

Таваддуд делает шаг назад.

— Господин Сумангуру, я…

Сумангуру поворачивается. В его руках открытая шкатулка Дуньязады. Внутри, словно драгоценный камень, блестит крошечный предмет.

— Превосходно, — произносит он. — Технология зоку. Где вы это взяли?

Он смотрит на нее с любопытством.

О зоку Таваддуд имеет очень слабое представление: далекая цивилизация с древними традициями, которая когда-то, очень давно, вела войну против Соборности. Какое отношение могла иметь к ним Дуни?

Таваддуд отступает еще на шаг, медленно поднимает крепко зажатый в руке скальпель. Сердце готово выскочить из груди. Почему я ничего не могу сделать правильно?

— Успокойтесь, — говорит Сумангуру. — Я не сделаю вам ничего плохого. Я только пытался вас напугать. Я и сам испуган. Вам ведь известно, кто убил Алайль.

— Кто вы? — свистящим шепотом спрашивает Таваддуд.

Сумангуру усмехается.

— Лучше спросить, кто же в действительности вы,Таваддуд Гомелец. Но я думаю, вы не та, кто может причинить вред гостю в доме своего отца. Это он послал вас?

— Нет.

У Таваддуд немеет лицо. Она проводит языком по губам, но не ощущает их. Мысли переплетаются, словно змеи-химеры из пустыни. Дуньязада. Рамзан должен был доложить ей о том, что мы нашли карина. Она знала, где достать ружье-бараку.

Скальпель со звоном падает на пол. Сумангуру медленно выдыхает.

— Так-то лучше, — замечает он.

Некоторое время они молча смотрят друг на друга. Сумангуру садится и опирается локтями на колени.

— Это ваша сестра, не так ли? — медленно произносит он.

Таваддуд вспоминается день, когда Дуньязада вернулась от сплетателя. Ее глаза были глазами другого существа, не той Дуни, которая росла вместе с Таваддуд. Тошнота подступает к горлу.

— Предполагалось, что сопровождать вас будет она, а не я. Поэтому Быстрые меня и не тронули.

— Вы считаете, ваш отец обо всем знает?

Таваддуд качает головой.