Вот, блин! Ну какое мне дело было, что кого-то куда-то отправят? Нет-же, влез и прекратил это безобразие. Девчонку было жалко, ей на вид лет 18–20, а что такое Целиноград, в это время года, я хорошо себе представлял! Там не платьишки нужны, и не чулки фильдеперсовые, а тулуп да ушанка и ватные штаны, с валенками.

Утром мадемуазель напоила меня кофейком c бутербродами, смотрела на меня восторженными голубыми глазами, и даже понимала, что я ей говорю на «своем» немецком. Ничего хорошего из этого получиться не могло, хотя мы только вступили на территорию противника и никаких ценных указаний нам еще не присылали. А тут еще «гормональная избыточность»! Насколько я припоминаю, крайний раз это было в конце сорок первого года, в поезде. Все остальное время вокруг крутились только подчиненные, часть из которых были женского пола, но я их воспринимал только как подчиненных. В общем, накатали на меня закладную, дескать, сплю с дочкой группенфюрера, как будто это что-то меняет в женском организме. Все, наверное, поперек разворачивается, но я этого не заметил. Вызвали в Москву, но не в Ставку, а в ГПУ, где со мной была проведена беседа, которая очень мне не понравилась. Так как я с детства был не слишком послушен, то по приезду из Москвы, вместо того, чтобы «ликвидировать как класс» представителя вражеского государства, взял и женился на ней, тем более, что наши «физические упражнения» на «кровати ее предков» просто так не закончились. В результате мы оба оказались в Челябинске, я – на должности заместителя Наркома танковой промышленности, а она – домохозяйкой. А моя бывшая армия вошла в Кенигсберг. Вовремя написать «закладную записку», видимо, является национальным видом спорта в России. Впрочем, в воздухе усиленно пахнет концом войны и перейти на «заслуженный» отдых в составе будущего министерства вполне пристойно! Тем более после того, как мы показали Верховному результаты обстрела «Пантер» и «Тигров» под Варкау: наши снаряды просто проламывали броню тяжелых танков, откалывая огромные куски и выбивая экипаж. «Финские» «Тигры» такой хрупкой броней не обладали! Теперь, сколько бы немцы не выпустили новых танков, остановить нас у них не получится. А в армию мы еще вернемся, может быть не сразу, но… скоро. А пока трудимся над механизмами поворота, позволяющими вести огонь сходу и системами стабилизации орудия. Ну и супружница подбросила интересную тематику. В доносе в ГПУ указывалось, что она – дочь группенфюрера СС, свидетельство об этом получено от ее соседей. Вернувшись из Москвы в Скайстиррен я, естественно, спросил у Иры, Ирмгард – вот такое трудно произносимое имя ей дали родители, правда ли это?

– Нет, я родилась в Бреслау, в двадцать третьем году, это Нижняя Силезия. Мой папа был преподавателем математики и механики в Техническом университете Бреслау, а мама – домохозяйка. У меня еще два брата: Эрхард и Вальтер, но они тоже не военные, они – инженеры.

Папа умер два года назад, сердце оказало во время бомбежки, мы тогда жили в Берлине. Старший брат работает под Мюнхеном, но их тоже бомбят ночами, он на авиационном заводе работает. Так вот он купил загородный дом и нам посоветовал уехать из Берлина. Вальтер помог купить вот этот дом здесь. Когда вселялись, то приезжали его сослуживцы, один из которых был группенфюрером, точнее, генерал-майором войск СС. Вот соседи это и запомнили. Вальтер с 34-го года работает Reichswehrministerium, Имперском Министерстве вооружений научным руководителем какого-то проекта. Мама сейчас у него живет, у них второй ребенок родился, дочка. Вот Марта маму уговорила им помочь. Ну, а я – студентка в Кенигсберге, вот только нас на каникулы распустили, всех, имеются в виду девушки, отправили служить во вспомогательные части Люфтваффе, а парней – в вермахт и фольксштурм, в ополчение. А меня брат освободил от этого, точнее, тот самый генерал-майор СС. Он привез меня сюда. У брата какие-то срочные испытания идут, он приехать не смог. Перед тем, как сюда вошли танки, город сильно обстреливали с воздуха и били артиллерией, так все в церкви прятались, там подвалы глубокие. Это у развилки, рядом совсем. Сама церковь маленькая, неприметная и в роще стоит. Целую неделю там жили, а потом нас нашли русские. Сказали, чтобы расходились по домам. Но меня домой не пустили, ты это сам знаешь.

Вернулись мы к этому разговору позже, уже в Челябинске, куда долго и упорно летели самолетом, девять часов полетного времени, плюс посадка и дозаправка в Горьком. Ира удивлялась таким размерам страны, а в самом Челябинске спросила:

– Это самый восточный город России? Тебя сослали сюда из-за меня?

– Нет, это даже не середина страны, это – примерно четверть-треть страны, то что мы пролетели. До самого восточного города еще 9000 километров. Середина страны в двух тысячах километрах восточнее. – И тут Ирочка выдала:

– А он что: не знал, что она – необъятная?

– Кто не знал?

– Адольф! Это ж каким надо быть идиотом, чтобы пытаться все это покорить до осени?!

– Ну, здесь ты права, с соображаем у него, прямо скажем, не очень…

– А ты знаешь, в сорок первом у нас так не думали. Не знаю ни одного человека. Все считали, что это будет короткая и интересная прогулка. Вальтер что-то говорил подобное, но ему сказали, что вермахт остановится на Волге, остальное, дескать, нас не интересует. Идиоты! – у девочки был аналитический склад ума, и она начала прозревать!

Через три дня, это была середина апреля, мне потребовались ее документы, чтобы зарегистрировать ее в городе и попытаться получить новый паспорт, уже на мою фамилию. Она передала их мне, фамилия ее была ни о чем не говорящая: Thiel, Irmgardt Thiel. Тиль из Бреслау. Бреслау, Тиль… Что-то знакомое! Но вспомнить я сразу не смог, поехали в паспортный стол, долго ругались, мне несколько раз говорили о том, что Челябинск – центр оборонной промышленности и тому подобное, а я, дескать, фашистскую шпионку сюда приволок. А за окошком немцы-военнопленные строили какой-то новый корпус для какого-то оборонного завода. На что я и показал пальцем начальнику отделения.

– Брак зарегистрирован?

– Да.

– На территории СССР?

– Это еще недавно были временно оккупированные районы СССР.

– Моя армия их и освободила. Вот что, капитан, нет у тебя никаких прав отказывать ей в регистрации. Я назначение на эту должность получил после регистрации этого брака. Все понятно? Принимайте документы и не отнимайте у меня время.

– Есть, товарищ генерал-полковник.

– Вот так-то лучше!

Затем заехали в универмаг, коммерческий, требовалось переодеть Ирину (в поданных документах мы изменили ее имя на русское), потому что сюда трофейная мода еще не дошла. Под немок наши женщины начнут одеваться чуть позже, поэтому ее одеяния остались в ее гардеробе до лучших времен, которые скоро уже наступят. А вечером я спросил у нее фамилию того самого группенфюрера.

– Генерал Дорнбергер.

– Вальтер Дорнбергер?

– Да, Вальтер Роберт Дорнбергер, начальник Управления баллистики Имперского Министерства вооружений.

А я ведь до сих пор числюсь за Главным Артиллерийским Управлением Наркомата обороны. Тут же я вспомнил: кто такой Вальтер Тиль и какую роль он сыграл в ракетной программе трех стран. Не сам лично, он погиб в 1943-м, а его двигатель.

Звоню Воронову, он был ы курсе того, что произошло в ГПУ и, даже, участвовал в обсуждении моего «проступка» в Ставке. По косвенным данным, на сторону ГПУ он не переходил. И трубочку он снял сразу после доклада своего адъютанта.

– Здравия желаю, товарищ маршал!

– Ну, вас тоже можно поздравить с новым званием.

– Спасибо, из большого начальства Вы первый меня поздравили.

– Хулиганить надо меньше и жен из соответствующих рядов выбирать.

– Вот я по поводу соответствия и звоню, но разговор абсолютно не телефонный.

– Что случилось?

– Ничего плохого, товарищ маршал, просто те люди, которые готовили известную записку не удосужились выяснить имя того самого группенфюрера.

– Ну, положим, им этого и не требовалось, им нужна была твоя армия в составе фронта. Эту задачу они выполнили, в ущерб общей обстановке на фронте. Что-то интересное накопал?

– Да, разрешите вылететь в Москву?

– Ну, давай. Завтра в одиннадцать у меня. В Ставку не суйся, там еще не остыли.

Пришлось перезванивать на аэродром, заказывать вылет и собираться. Самолеты летали со скоростью 250–290 км/час, до Москвы им больше пяти часов лету, так что, несмотря на удивление супруги, я быстренько чмокнул ее в щеку и выехал в Шагол. Ничего, пусть привыкает Ирочка к нашей жизни и расписанию. Это – не Германия, где у генерала куча прислуги, почет и уважение общества. У нас все чуточку проще и, если что не так, то разговор будет коротким.

К счастью, Воронов был в курсе