покажу дорогу, — сказала, поправляя платье и оборачиваясь к альфе. Он как раз сел за руль. — Направляйся в сторону Милириса. Потом нам с той стороны нужно будет выехать за город.

Первые минуты дороги прошли в тишине, но, останавливаясь на светофоре, Расел все же спросил:

— Так ты расскажешь, как жила эти годы? Куда пропала?

— Обязательно, но уже когда мы приедем к тому месту, — я качнула головой. — А пока что можешь, пожалуйста, рассказать про себя? Ты так и не ответил. Ты нашел омегу, на которой хочешь жениться?

Я ожидала ответа, но его не последовало. Расел ясно дал понять, что эту тему продолжать не намерен, но все же я была обязана сказать:

— Я спрашиваю про твою омегу не просто из любопытства. Я боюсь, что из-за того, что ты помог мне, между вами может возникнуть разлад. То есть, я понятия не имею есть ли у тебя омега. Если есть, рассказал ли ты ей про наш с тобой фиктивный брак. Если ты рассказал и она к этому не отнеслась с негативом, тогда хорошо. Я очень рада. Но в любом другом случае, она может превратно понять наш с тобой брак. Если нужно, я готова поговорить с ней и все объяснить.

— У меня никого нет.

— Когда появится и, если из-за меня возникнут проблемы, просто знай, что я в любой момент буду готова к диалогу.

Расел вновь ничего не ответил и дальнейшую часть дороги мы провели в молчании. Лишь, когда мы выехали за город, я решила нарушить тишину.

— Скоро мы приедем к нужному месту. Наверное, уже сейчас я могу начать рассказывать о том, как у меня прошли эти пять лет, — я откинулась на мягкую, кожаную спинку и посмотрела на дорогу. Траса была практически пустой. — На самом деле, я не просто так в нашу с тобой последнюю встречу попросила тебя отвезти меня именно в тот город. Там жила Норма Емвер и я хотела поговорить с ней.

— Не знал, что ты мазохизмом страдаешь.

— Ты сейчас имеешь в виду то, что при нашей с ней первой встрече она меня камнями забросала?

Расел кивнул.

— Как раз из-за этого я и хотела с ней поговорить. Как оказалось, Норма уже была при смерти и наш разговор проходил в больнице. Я думаю, что как раз из-за того, что она считала что вот-вот умрет, Емвер рассказала мне о том, что я не ее дочь. То есть, в роддоме поменяли не двух омег, а трех.

Альфа повернул голову и посмотрел на меня. Я это ощутила, но, не отворачиваясь от дороги, продолжила:

— Емвер с детства была знакома с моей настоящей мамой. Она обозначила это знакомство, как дружбу, но судя по ее дальнейшим словам, под словом «дружба» скрывалась такая зависть, от которой даже мне стало жутко. Если упустить все нюансы и перейти именно к сути, тогда я могу сказать, что Емвер забеременела в одно время с моей настоящей мамой и тогда в ее больной голове созрел план по подмене детей. Чтобы дочь Емверов попала к моей маме, а я к ним.

— Зачем?

Я ощутила, что машина стала ехать медленнее и то, что взгляд Расела опять коснулся меня.

— Это долго объяснять, но намерения у Емверов были далеко не самыми хорошими. Они не сбылись лишь по той причине, что интерн, которого они подкупили, изначально поменял не тех детей. Так, в изменившийся план Емверов были втянуты Диланы. В итоге я попала к вам, Алес к Емверам, а дочь Нормы к моей настоящей маме. Но только что родившаяся омега была слишком слабой. Норма ведь принимала наркотики даже во время беременности, поэтому ее дочь умерла еще до того, как ее передали моей маме.

Я замолчала. Проводя коротким ногтем по кожаному ремешку сумочки, ненадолго закрыла глаза.

Я уже давно старалась не думать об этом, но этот разговор с Раселом пробуждал те эмоции, которые я пыталась подавлять.

Норма забрала у нас самое ценное — время. Целые годы. Как-то я узнала, что, несмотря на стальной характер Аланы, она долгое время просыпалась от кошмаров. Чаще всего именно в слезах. Ей снилась ее мертвая дочь. Кошмары прекратились лишь после моего появления.

Я же целых восемнадцать лет жила вне своей семьи. В возрасте десяти лет, я узнала каково это, когда от тебя отказываются те, кого ты считаешь своими родителями. Самыми дорогими для тебя людьми, которым ты оказалась настолько не нужна, что они даже не захотели терпеть тебя в своем доме. Я не скажу, что это далось мне легко. Нечто такое позже породило ощущение, что я какая-то не такая. Наверное, плохая. Самая никчемная во всем мире и это во мне преобладало годами. Ровно до тех пор, пока я не встретилась с Аланой.

В возрасте десяти лет я так же узнала каково это, когда тебя постоянно бьют. Просто так. Без причины, но очень сильно. До крови и трещин в костях, а когда ты обращаешься за помощью, тебя ругают, так как ты преувеличиваешь и доставляешь проблем. И смотрят на тебя так, словно лучше было бы, если бы ты вовсе исчезла и не портила мир своим существованием.

И я прекрасно поняла, каково это, когда ты возвращаешься в дом, который раньше был тебе родным, но ощущаешь, что и там ты совершенно никому не нужна. Ты всех раздражаешь и ощущение собственной никчемности становится не просто сильным. Скорее, глобальным.

Я могу сказать, что трудности делают сильнее и вообще нет смысла сожалеть о том, что было. Следует смотреть на будущее, а не утопать в прошлом.

Вот только, я могла бы стать сильнее не из-за побоев и того, что мое существование раз за разом отвергали, а благодаря теплым объятиям Аланы и поддержке братьев.

Но дело даже не в том, каким образом можно стать сильнее, а то, что Норма Емвер забрала у нас то, что никогда не вернуть. Например, я не могу вернуть время вспять, чтобы обнять маму, когда она ночью просыпалась от кошмаров. А ведь эти кошмары длились восемнадцать лет. По Алане я видела, что, насколько бы сильной женщина не была и скольких бы альф она не разрушила, дети для женщины всегда являются слабым местом. И я ее более чем отчетливо понимала.

По итогу, Емвер умерла ужасной смертью, но от этого совершенно не легче. Я старалась не вспоминать про эту женщину, но всякий раз делая это и углубляясь в мысли,